ДНЕСТР: ЭЛЬБА ИЛИ ИОРДАН?

| | | | |
Денис Тукмаков
ДНЕСТР: ЭЛЬБА ИЛИ ИОРДАН?
ИСТОРИЯ ЛОКАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ между большими государствами-агрессорами и маленькими странами-"изгоями" научила последних двум вещам. Первое: до тех пор, пока политическое руководство атакованной республики сохраняет волю к сопротивлению и очищает себя от предателей, ничто не способно сломить такую "Брестскую крепость" — каким бы значительным не был перевес противника в деньгах, союзниках, "живой силе и технике". И второе: надеяться надо только на себя и никому не верить, особенно вероломным "старшим братьям" — чем меньше им веришь, тем больше они с тобой считаются. Печальная участь Сербской Краины и Гагаузии, Ирака и Аджарии служит предостережением немногим уцелевшим — курдам и палестинцам, ЭТА и ИРА, Южной Осетии и Абхазии, Карабаху и Приднестровью...
Сейчас на слуху Южная Осетия; никто в точности не предскажет, чем и когда кончится эта заваруха. Сто миллионов долларов, выделенных на зачистку непокорной автономии грузинскими бизнесменами, сговорчивость Кремля, помощь ЦРУ, харизма Саакашвили — все это не так уж и много, если дело дойдет до стрельбы из "Града" и выдачи оружия осетинскому ополчению. Мало не покажется, и помощь осетинам придет, откуда не ждали. Например, из Приднестровья. Президент ПМР Игорь Смирнов уже успел заявить: "В случае угрозы агрессии мы не останемся в стороне, мы окажем нашим братьям всестороннюю помощь, в том числе военную".
А что же само Приднестровье? Как там обстоят дела? Длительное время, два последних года, эта непризнанная республика была окружена полной информационной блокадой со стороны российских СМИ — будто ее и нет уже на карте. Отчасти эта слепота была вызвана объективными причинами: два с лишним года назад почти одновременно произошли три события, которые сыграли роковую роль в судьбе Приднестровской Молдавской Республики, и сегодня от нее осталась лишь тень былого величия.
Первое из этих событий оказалось катастрофическим для всего СНГ: в конце 2001 года Соединенные Штаты совершили геополитический блицкриг против России, фактически принудив ее отказаться от главенствующей роли на территориях бывшего Союза. В условиях, когда НАТО за какой-то месяц покорило всю Среднюю Азию, затем пришло в Грузию и с точностью до дня определило дату присоединения Прибалтики, вспоминать о судьбе непризнанного клочка земли под названием Приднестровье в российских политических и силовых кругах оказалось некому.
Второе событие случилось примерно в то же время и было связано с полностью провалившейся внешнеполитической интригой Кремля по "возвращению Кишинева в русло политики Москвы". Сегодня как на ладони видна вся неадекватность тогдашних действий Путина и российского МИДа — особенно с учетом первого события — но в то время концепция "Зачем нам спасать Приднестровье? Мы зацапаем всю Молдову сразу!" казалась оригинальной и перспективной. Ее бравурность была вызвана неожиданным приходом на пост президента Молдовы коммуниста Владимира Воронина, победившего исключительно благодаря пророссийской и ультралевой риторике. Тогда Кремлем планировалось по-быстрому уговорить ПМР сдасться Кишиневу, чтобы "прорусский" Воронин, контролируемый по линии КПРФ, успешно решив свою главную внутреннюю проблему, порвал все контакты с националистической Румынией, Евросоюзом и НАТО и вошел в лелеемое тогда "Союзное государство", в котором, кроме Молдовы, должны были слиться в экстазе Россия, Белоруссия и Украина. Однако в ПМР наполеоновские прожекты Москвы не оценили — и тогда Россия впервые за десять лет приняла по отношению к Тирасполю открыто враждебную позицию. Руками своего единороссовского десанта (привет Францу Клинцевичу!) Россия попыталась скинуть политическое руководство Приднестровья и посадить своих людей в Верховный Совет ПМР и кресло президента республики. В то время антитеррористическая операция в Чечне была в разгаре — и Путин изо дня в день мелькал по телевидению, делал умное лицо и вещал, что, мол, сепаратисты любых мастей должны быть наказаны. Правда, ни "бархатная революция" в Тирасполе, ни возвращение молдавского "блудного сына", ни создание "Славянского Союза" не состоялись: видимо, планида была такая... Однако "осадок остался".
Наконец, третье событие, подорвавшее суверенитет Приднестровья, имело сугубо экономическую основу: Кишинев при Воронине додумался ввести так называемый "акциз" — обязательную сертификацию всех предприятий ПМР, работающих на экспорт, а Москва и Киев тихо согласились "не пущать" к себе продукцию тех приднестровских производителей, что не захотели прийти с поклоном к Воронину. Как это ни парадоксально, губительным для Тирасполя оказался его мощный, но не реализованный промышленный потенциал: ориентированные почти исключительно на поставки в страны СНГ, заводы и фабрики Приднестровья в условиях блокады оказались не только экономическим балластом, но и серьезной оппозицией власти. Кишинев одновременно не только прибрал к рукам прибыль приднестровской экономики, но и лишил ее самостоятельности. Возможно, кто-то усмотрит здесь аналогию с Аджарией: иногда лучше быть безводной пустыней, чем промышленно развитым регионом — тогда на тебя никто не глянет с вожделением.
Трех этих обстоятельств хватило для того, чтобы жители Приднестровья, среди которых, кстати, 80 тысяч граждан России, перестали видеть в Москве избавителя от насильственной румынизации, а в себе — форпост "империи, которая обязательно вернется". А Россия забыла про левый берег Днестра. Но, как известно, свято место не бывает пусто: уже тогда, в 2001-м, в недрах приднестровских силовых и дипломатических кругов стали рождаться замысловатые контуры новых возможных союзов. Например, всерьез обсуждалась до сих пор не потерявшая актуальности идея "ухода под крыло Америки". В самом деле, зачем десять лет долбиться в закрытые кремлевские ворота, когда гораздо легче и эффективнее обратиться напрямую — минуя московских марионеток — к Вашингтону за дипломатическим признанием, благо уникальное геостратегическое положение Приднестровья сполна оценено и в НАТО, и в Госдепе? А уж идея присоединения к Украине вообще выглядела едва ли не самым естественным исходом для истерзанной республики. Вряд ли у кого-то поднимется рука критиковать Приднестровье за подобные планы, коль скоро за четырнадцать лет независимости этой республики Россия не удосужилась даже открыть в Тирасполе свое консульство...
И вот спустя почти два года полного молчания интерес к Приднестровью в России вновь пробуждается. И как всегда, на это имеется не менее трех причин. С одной стороны, всем интересно, когда же, наконец, Кремль сдаст оставшихся союзников на территории СНГ, в том числе среди непризнанных республик. С другой стороны, ускоренное превращение прибалтийских карликов в новый плацдарм НАТО оживило интерес к полузабытому Договору об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), в котором, как помнят старожилы, что-то прописано про российско-натовский паритет. А с третьей стороны, в Молдавии стремительно приближаются парламентские, а затем и президентские выборы. И товарищ Воронин все чаще оборачивается на Восток — ведь без дружбы с Россией и, главное, хоть какого-то решения "транснистрийской проблемы" новый срок ему не светит.
Посмотрим и мы, как сегодня обстоят дела по обе стороны Днестра и заодно попытаемся спрогнозировать: превратятся ли три вышеназванные потенции — в исторические факты.
СРАЗУ ВАЖНО СКАЗАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ: никогда еще ситуация вокруг Приднестровья не была столь запутанной и неоднозначной. Рискуя сломать в ней голову, попробуем все же выделить ее основные черты. Начнем с интересов сторон.
В регионе, почти как в компьютерной игре, действуют восемь различных векторов силы. Это прежде всего само Приднестровье в лице более-менее сплоченного руководства и населения республики; официальный Кишинев; молдавская оппозиция; Румыния; Евросоюз; США; Украина и в последнюю очередь Кремль .
Чего хочет народ Приднестровья? По сути, только двух вещей: этнического суверенитета и достойного уровня жизни. И сегодня для приднестровцев уже не так важно, под каким геополитическим соусом это будет подано. Если, грубо говоря, их, наконец, все признают, но заводы будут стоять из-за блокады — такое положение дел не устроит никого в республике; и в этом ее прямая аналогия с проблемой Палестины. В случае же федеративного объединения с нищей обрумыненной Бессарабией в единую Молдову необходимо будет установить целую кучу "сдержек и противовесов", которые спасли бы людей с левого берега от немедленного поглощения правобережным большинством — в политической, этнической, экономической, социальной, культурной и всех прочих плоскостях. Ситуация, почти как с ГДР, — с той лишь разницей, что "те, что слева" — гораздо более экономически развиты. Что касается приднестровской политической элиты, то здесь следует сказать нечто непривычное уху россиянина: руководство ПМР — заодно с простыми гражданами.
Чего хочет официальный Кишинев? Во-первых, вторых и третьих — власти. Возможности держаться на троне как можно дольше. А все остальное — решение приднестровской проблемы, коммунистические обещания населению, заигрывания с оппозицией, Москвой и Европой — лишь инструменты. Правда, ни этих инструментов, ни времени у Воронина уже почти не осталось. Спустя три года своего пребывания на высшем посту он всем осточертел — и не только в Молдове. Шансов честно выиграть новые выборы у него осталось немного, ведь практически ничего из обещанного им не решено. Остается надежда на местный "ГАС Выборы" и "админресурс", на бабки из мировых столиц и на безудержный пиар. К последнему относятся и все последние инициативы Воронина относительно Левобережья, суть которых едина — интернационализировать конфликт, втащить в него побольше Европы и поменьше России, показать всему миру, что, дескать, "международные террористы под боком, поможите чем можете".
У молдавской оппозиции, а к ней относятся исключительно прозападные демократические партии, цель несколько другая — Европа! Полный уход из СНГ, из-под влияния России вообще, и скорейшее присоединение к "семье народов" с крайне желательной охраной в виде натовских танков. Полное объединение с Румынией при этом рассматривается как один из предпочтительных, но, увы, малореальных вариантов. И вот тут наступает парадокс: постоянно ратуя за "единую неделимую Молдову", оппозиция понимает, что без этого "злого, азиатского, имперского" Приднестровья Молдова войдет в Европу гораздо быстрее. Стоит только отбросить ПМР как ненужный балласт — и вот оно, светлое демократическое будущее, членство в ЕС и НАТО, благо все территориальные претензии окажутся сняты. Правда, что делать в Европе исключительно аграрной Бессарабии без приднестровских заводов, не очень понятно. Но так даже лучше: в Страсбурге оценят такую заботу о европейском производителе.
"Великая Румыния" испытывает во многом схожие чувства. С одной стороны — всем маленьким хочется побыть чуть-чуть империей "от моря до моря", и "воссоединение с молдавскими братьями" — мечта любого румына-националиста. С другой стороны, Румынии с таким довеском, как Молдова, не видать Европы еще лет десять. И, кроме того, исторически Приднестровье, в отличие от Бессарабии, не имеет к Румынии никакого отношения, проглотить сразу то и другое у "детей Чаушеску" не выйдет ни при каком раскладе, и поэтому все интересы Бухареста на левом берегу Днестра сосредоточены на одном желании: как можно меньше России!
Все это прекрасно понимает Евросоюз и еще лучше использует Вашингтон. В отличие от России, они прекрасно понимают всю геостратегическую уникальность этого региона, который не только "запирает" Балканы, но и отбрасывает — перейди он в руки НАТО — Россию на рубеж Смоленск-Белгород-Дон. Американцы раз сто за эти годы давали понять, что территория 14-й Российской армии после ее окончательного ухода пустовать не будет. А Евросоюз не далее как две недели назад устами докладчиков Совета Европы по Молдове Ж. Дюрье и А. Квакестада еще раз озвучил мысль о том, что "Молдова может попытаться въехать в ЕС в одном вагоне с Болгарией, Румынией и Хорватией", что "отдельного вагона для нее не будет" и что евроинтеграция Молдовы вместе с Украиной и Белоруссией "менее перспективна". По словам Дюрье, Молдова обладает "важным плюсом в европейской интеграции, а именно — стратегическим положением". Тогда как серьезная проблема в евроинтеграции — "неурегулированный приднестровский вопрос". И, видимо, Евросоюзу не очень нравится перспектива иметь в будущем под боком независимое и обороноспособное образование под названием "Приднестровье". Иными словами, "окончательным решением приднестровского вопроса" для Страсбурга остается объединение двух днестровских берегов.
Что же касается Америки, то здесь не все так однозначно, и суверенитет Тирасполя рассматривается штатовцами как вполне жизнеспособный вариант развития событий — при условии, естественно, что контроль над этим плацдармом целиком перейдет в их руки. С другой стороны, очередное расширение Европы не является для Вашингтона чем-то суперприятным. Поэтому, видимо, США продолжит заниматься в регионе своим любимым делом — дестабилизацией обстановки — с тем, чтобы в этой мутной воде ловить рыбешку в одиночку, без Европы и России.
Украина долгое время играла в приднестровском конфликте роль "доброго дядюшки", который для собственного блага не давал усилиться Молдове и всячески пакостил ей тем, что открыто или неофициально поддерживал Тирасполь. До сих пор, как бы Кишинев об этом не просил, Киев не счел нужным пускать молдавскую таможню на свою территорию, чтобы та проверяла поезда и автомашины, приезжающие в ПМР с востока. До сих пор, несмотря на всякие "Базовые договоры", продолжается сахарная война между Украиной и Молдовой. И, конечно, Киев и дальше будет считать Кишинев своим прямым конкурентом, о чем бы ни шла речь: о вступлении ли в Евросоюз, о транзите ли российских товаров и ископаемых — или о судьбе приднестровских заводов. Видимо, примирятся они лишь тогда, когда и в Украине, и в Молдове к власти придут либеральные политики, которых Запад возьмет в одну общую охапку, не дав вновь подраться.
Россия... А что Россия? В середине мая Москва в лице замминистра обороны РФ В. Исакова и Тирасполь в лице президента Смирнова договорились об окончательной утилизации взрывоопасных материалов, что еще остались на складах 14-й армии. Более того, в последние недели Россия вновь активизировала разговоры вокруг ДОВСЕ. В чем суть? Договор об обычных вооруженных силах в Европе был подписан между НАТО и Варшавским договором еще в 1990 году и касался количества и взаимного расположения неядерных вооружений в Европе: в целях всеобщей безопасности были установлены своего рода лимиты на дивизии, базы и склады обеих сторон. В 1999 году в Стамбуле 30 стран, включая Россию, подписали т. н. "адаптацию" ДОВСЕ к новым реалиям, по которой Ельцин обязался, в частности, вывести 14-ю армию из Приднестровья. До сих пор именно 14-я армия (пусть от ее присутствия в ПМР остался едва ли батальон) служила гарантией стабильности в регионе — с ее окончательным уходом все резко изменится, как для Приднестровья, так и для самой России. Однако ратифицировали этот ДОВСЕ пока что лишь три страны — Белоруссия, Украина и Казахстан. С февраля 2002 года Госдума РФ затягивала с ратификацией. Но сегодня "пришло новое время", и Договор вновь оказался на повестке дня: 1 июня в парламенте прошли слушания на эту тему.
Как рассуждает наше доблестное Минобороны во главе с Сергеем Ивановым? Дескать, сегодня страны НАТО последовательно нарушают ДОВСЕ из-за того, что Россия якобы сама не выполняет его: остается в ПМР, а также в Грузии и Аджарии. На самом-то деле, рассуждают в Минобороне, Россия выполнила все свои обязательства по Договору еще аж в 2001 году и больше ниоткуда уходить не должна. Но НАТО этого не понимает, и вот уже натовские самолеты в количестве четырех штук летают по Прибалтике. Поэтому Госдума должна немедленно ратифицировать ДОВСЕ, чтобы "подать политический сигнал" "партнерам" по Договору и показать, что "Россия выступает за снижение напряженности". И тогда, быть может, страны Балтии тоже присоединятся к столь замечательному Договору и не будут бесконтрольно наращивать натовские вооружения.
Логика извращеннейшая — и тем не менее, она работает сегодня, спустя почти двадцать лет бесконечных уступок со стороны России. Очевидным образом, логика эта работает потому именно, что эти уступки, а точнее предательство и тотальная сдача, вписаны в нее первым и важнейшим пунктом.
...Таков расклад сил в Приднестровском регионе на сегодня. И куда Тирасполю податься?
И ПРИДНЕСТРОВЬЕ ЕЩЕ НАХОДИТ СИЛЫ ДЕРЖАТЬСЯ! Слава богу, Смирнов — не Абашидзе, а подковерная дипломатия Воронина — не наскок Саакашвили, поэтому конца и края не видно двенадцатилетнему переговорному процессу. В конце мая, например, между Тирасполем и Кишиневом состоялись своего рода "переговоры о начале переговоров" — давайте, мол, снова встречаться — почти как Израиль и Палестина! Стороны не виделись более полугода — с того ноябрьского дня, когда с треском провалился российский план урегулирования, предложенный в Меморандуме Козака, причем провалил его лично Воронин.
Ладно, встретились, поговорили. Озвучили собственные планы объединения. Приднестровье настаивает на равносубъектной федерации, когда Молдова и Приднестровье объединяются в единое государство, обладая абсолютно равными правами, представительством в парламенте и т. д. Кроме того, Тирасполь настаивает на гарантиях, на тех самых "сдержках и противовесах", что так необходимы этому лакомому куску днестровской земли и которые, к слову, были подробно прописаны в проваленном российском варианте объединения. Молдова выступает за почти не ведомую мировой практике "ассиметричную федерацию", которая существовала в истории лишь раз — в Чехословакии — и распалась там, едва "подули ветры перемен". По сути, Кишинев предлагает ПМР разделить бесславную участь покорившейся Гагаузии, в одночасье из "культурно-экономической автономии" превратившейся в один из десятков нищих уездов Молдовы. Что ж, стороны поговорили, выслушали друг друга. Следующая встреча — в конце июня.
Прекрасно понимая, что такими темпами республики объединятся лет через двести, Воронин нагнетает обстановку. И постоянная апелляция к мировому сообществу за помощью "против сепаратистов" — лишь самое невинное из действий Кишинева. Не далее как 30 мая Служба информации и безопасности Молдовы (СИБ — аналог не ФСБ даже, а советского КГБ) и Служба внешней информации Румынии подписали соглашение в области "информационно-оперативной деятельности". В нем — весь букет "транснистрийских тем": международный терроризм, региональная безопасность, торговля людьми, оружием и наркотиками. И подобных договоров между спецслужбами Молдовы и Румынии — десятки.
Любопытны и другие факты. Так, СИБ вполне официально провозгласила начало с 1 мая "государственного террора" против 157 приднестровских граждан, вошедших в "черный список" Кишинева. Начиная с первого же мая, резко обострилась обстановка на молдо-приднестровской границе, особенно в районе Дубоссар. Молдова едва ли не каждый день осуществляет провокации по отношению к пограничникам ПМР: обычно это попытки несанкционированного въезда на территорию Приднестровья молдавских полицейских на спецавтомобилях, в форме и при оружии. Органы госбезопасности ПМР располагают достоверной информацией о том, что, например, молдавские военные саперы, направляемые в Ирак, занимаются вовсе не разминированием гражданских объектов, а обучением минно-диверсионному делу. Кроме того, резко возросла интенсивность контактов молдавских спецслужб с чеченскими террористами, и без того весьма высокая. Особое внимание взрывотехников СИБ Молдовы привлекают обстоятельства недавнего теракта в Грозном, во время которого удалось уничтожить президента Кадырова.
Таким образом, "горячий" вариант разрешения приднестровского кризиса со стороны Кишинева не представляется чем-то невозможным. Вряд ли это будет открытая наземная операция: хотя армия ПМР насчитывает лишь 4500 человек, этого, а также местных добровольцев и волонтеров из России, будет вполне достаточно, чтобы сдержать "румынский пыл". Однако подрывного, террористического характера новой агрессии против Приднестровья исключать нельзя — особенно если ситуация в Южной Осетии разрешится скорым и весьма выигрышным для "метрополии" образом. Единственное, что сегодня сдерживает коммунистическую власть в Молдове от радикальных действий — годовая перспектива новых выборов.
В связи с этим, наш маленький прогноз на год. До середины 2005 года Россия в целом вывезет вооружение 14-й армии из ПМР и уйдет также из Грузии и Аджарии, оставив как Южную Осетию, так и Абхазию на произвол судьбы. За все это время переговорный процесс между Кишиневом и Тирасполем об общем государстве практически не сдвинется с места. Максимум, будет подписан очередной "договор о намерениях", который Воронин попытается трактовать как "решение транснистрийского вопроса". Тем не менее, он и его партия проиграют как парламентские, так и президентские выборы, и к власти придет прозападная "демократическая оппозиция" во главе с каким-нибудь Брагишем или Рошкой. После этого для Приднестровья настанет горячее время, а роль Москвы, как и всегда, будет заключаться в "челночной дипломатии", когда эмиссары Кремля будут уговаривать Тирасполь пойти под Молдову, "ради целостности государства" и "разрядки напряженности в регионе". Тогда-то и настанет время для Приднестровья вспомнить тот урок, о котором велась речь в самом начале. Ничего не бояться и никому не верить — только так ПМР сможет выстоять и победить.