МЕТРОФОБИЯ

Низкое февральское небо над площадью у Павелецкого вокзала показалось кому-то с овчинку. В месиво гигантской гудящей транспортной пробки, истошно воя, врываются вереницы машин "скорой помощи". Магниевый блеск сотен мигалок рубит на части привычный мир серого московского утра. Очередная катастрофа.
У входа в метро — густая толпа, какое-то нездоровое роение. Действуют только медики и спасатели. Грузные милиционеры, муниципальные служащие, множество "гражданских", включая бомжей и зевак, топчутся в ожидании чего-то, создают живой коридор, по которому спешно идет эвакуация раненых. Носилки, неподвижные тела пострадавших. Вокруг синие ватники, оранжевые жилеты, хрипящие рации, телекамеры, раскрасневшиеся лица МЧС-ников, хромированные шлемы пожарных.
И среди толпы есть пострадавшие от теракта. Их легко можно узнать по запачканной одежде и какому-то растерянному выражению лица. Все они напоминают потерявшихся детей. Многие стоят в состоянии какого-то ступора, не зная, что делать дальше.
Женщина с клочьями медицинской антиожоговой пены на левой щеке прикрывает чумазое от сажи лицо. Ее бьет озноб. Она явно не может прийти в себя: то начинает судорожно копаться в сумочке, то прикладывает дрожащую ладонь ко лбу.
Другая москвичка, достаточно юная, без видимых следов увечья, рыдает навзрыд. У нее истерика.
Мужчины с окровавленными, посеченными осколками стекла лицами спокойно и мрачно наблюдают за эвакуацией. Сохраняют абсолютное достоинство. Никто не требует к себе внимания. Все как будто ждут какого-то приказа. Если нужно, они пойдут туда, куда им скажут: сдадут свою кровь или опять спустятся в преисподнюю, из которой только что выбрались, окажут помощь спасателям, которые по крутым эскалаторам вытаскивают на поверхность тяжелораненных. Позже в средствах массовой информации скажут, что москвичи в этой критической и экстренной ситуации вели себя весьма адекватно, не поддались панике, тем самым не увеличив число жертв.
Знакомая платформа станции выглядит по-новому, напоминает штаб или полевой госпиталь: врачи, коробки, носилки, капельницы, бинты. Слышны негромкие разговоры спасателей, стоны и причитания пострадавших, жужжание каких-то приборов. Метропуть перегорожен аварийным щитом. Из жерла туннеля, наступая на рельсы, выходят люди. Снова носилки, снова стонущие и забрызганные кровью тела…
Чем дальше в туннель, тем страшнее. Кое-где лампочки зловещим, тусклым светом освещают бетонные трубчатые стены и блестящие рельсы. Влажность воздуха повышенная. Чувствуется характерный ядовитый запах расплавленных полимеров. Наконец, подсвеченный яркими белыми лампами, в окружении суетящихся людей показался головной вагон состава. Первое мимолетное ощущение: здесь снимают кино...
Позже стало ясно, что происходящее действительно напоминает фильм ужасов…
Кабина машиниста как будто не пострадала, но боковые стекла окон первого вагона почти все вылетели. Вернее влетели внутрь. Очевидно, взрывная волна оттолкнулась от стенок туннеля и ударила по окнам снаружи.
Второй вагон, в котором и прогремел взрыв, представляет собой нечто чудовищное. Он распух, как банка с испорченными консервами, и, кажется, заполонил собой все пространство туннельной трубы. В основании он лопнул, так что слипшиеся двери выворотило под свод. На стенах туннеля гарь и кровавые брызги. На обшивке черные подтеки крови, из окна свисают разодранные куски обгоревшей одежды.
Внутрь, деловито переступая через трупы, заходят какие-то спецы с фонариками в руках. Они хладнокровно передвигаются по вагону, хотя находиться там долго очень тяжело из-за резкого запаха и ужаса открывшегося зрелища. В расщепленном, обгорелом нутре липкое месиво из стекла, металла, тряпок и разодранных, раздробленных, переломанных конечностей. Женские и мужские тела с сорванными головами и раскроенными черепами застыли на опрокинувшихся и съехавших к центру вагона сиденьях… Описание дальнейших подробностей нанесло бы ущерб памяти погибших, добавило бы новые страдания близким тех, кого настигла нелепая, жестокая смерть 6 февраля 2004 в туннеле московского метро.
Если в этом кошмарном вагоне действительно кому-то удалось выжить, то случилось великое чудо. По словам одного из спасателей, число погибших приближается к полутора сотням человек.
Метрополитен — самая важная транспортная коммуникация столицы России. С московского метро начинается представление о "стандартном москвиче". По мнению людей, приехавших в столицу впервые, москвич — это молчаливый, уткнувшийся носом в пол, книгу или газету, целиком и полностью отрешенный от окружающего мира человек. Он словно находится под невидимым куполом.
Нездоровый социальный климат в Московском метро создают дикая давка в часы пик, агрессивная назойливая реклама на стенах вагона, таблички "ВЫХОДА НЕТ", а теперь еще и страх перед терактами.
В метрозакусочных стол совмещен с помойным ведром. В центре стола дырка, куда следует бросать объедки. Ныне метро — это еще и символ социальной сегрегации. Успешные люди не ездят на метро. Власть боится спускаться сюда. Элой Путин никогда не решится столкнуться с густозаселенным морлоками подземным миром. Здоровые, цветущие мужчины, красивые, хорошо одетые женщины, попав в метро, подсознательно ощущают себя неполноценными людьми, стараются не смотреть друг другу в глаза.
К чувству отчуждения, социальной незащищенности и неуверенности теперь прибавился страх. В каждом можно заподозрить террориста. Тягостное ожидание катастрофы накладывается на гнетущую неопределенность жизни всей сегодняшней России.
Унылые курсанты милицейских школ патрулируют станции. Изнывающие от нехватки никотина и денег, они бессмысленно вглядываются в людской поток.
Время, когда по громкой связи объявляли просьбу уступать места пассажирам с детьми и инвалидам, безвозвратно ушло. Нас предупреждают теперь об опасности террора, о зловещих забытых кем-то вещах, о том, что "метро является транспортным средством повышенной опасности". К ощущению одиночества в толпе, отчуждения, унижения у пассажира прибавились тягостное ожидание конца, чувство заложника…
Апологеты нового уклада, обещавшие "свет в конце туннеля", получили на выходе то, что в психологии называется "туннельным синдромом". Массовая истерия и психозы стали закономерным последствием кровавых терактов. Хлопок открываемой в вагоне пивной банки вызывает испуг.
Художник Гелий Коржев заканчивает живописную серию "Танцующая смерть". Вероятно, одна из его картин будет посвящена метро.
Мрачная метафизика метро, прорастающая через древние представления людей о сущности подземного мира, обрела конкретный смысл. Тема метро обсуждается в прессе в духе конспирологии: о роли метро в управлении обществом рассказано в знаменитых "Протоколах сионских мудрецов".
После теракта разговоры о том, что пассажирам метро необходимо иметь при себе марлю и бутылочку с водой для защиты от угарных и других ядовитых газов, сменились темой: что же будет с Москвой, если метро встанет? Как это может отразиться на устойчивости власти? Каким образом взрыв связан с выборами в марте?
Отменить сотовую связь в метро (поскольку такая связь усиливает угрозу управляемых взрывов), прижать кавказскую диаспору в Москве, усилить милицейский контроль над незаконными мигрантами — все это кажется неосуществимым. Мучительная мысль о том, что анонимные террористы путем взрывов ведут напряженный диалог с властью, живет подспудно в сознании многих граждан. Все понимают: власть не хочет ничего менять по существу.
Утро буднего дня сегодня и завтра начинается одинаково. Выгружаясь из автобусов, идущих от дальних кварталов, люди муравьиными тропами спешат к открытому зеву подземного спрута. Стайками, рассыпчатыми, как икра, они просачиваются сквозь шлюзы турникетов и стекают к переполненным платформам. Стоят плотной толпой, ожидая подходящий с грохотом состав. И заспанные, раздраженные, молодые и старые, одинаково уставшие от жизни жители московских окраин на несколько секунд превращаются в войско, идущее на штурм крепости. Надо ворваться внутрь вагона и, мгновенно оценив ситуацию, рухнуть на свободное место. Оккупация свободных мест пассажирами метро — наглядный пример того, как правильно проводить захват помещения. "Проигравшие" еще озираются, надеясь и протестуя, но их уже подхватывает, окутывает, давит, сжимает заполонившая вагон человеческая масса. В этой гонке, в этой сватке есть сила и неукротимость. В этой игре все равны: и дряхлые старики, и беременные женщины — все подчинены этому страшному закону конкурентной борьбы. Такова жестокая жизнь. Если ты не толкаешься локтями, прорываясь и прыгая на заветное место, — значит, ты целый час будешь стоять сдавленным со всех сторон, тебя будут теснить и кидать вновь и вновь прибывающие массы. Здесь энергия одного возбуждает другого. Здесь идет борьба за "Я". Лишившись места, ты становишься частью неопределенной массы, лишаешься свободы движения и свободы выбора. Ты часть процесса проталкивания, уплотнения и извержения толпы.
Каждый день гигантский кишечник метрополитена переваривает миллионы. В этих шумных катакомбах начинаешь чувствовать, что такое людские массы. Толпа дышит, движется, трансформируется, от нее идут такие импульсы, что, кажется, она вот-вот начнет самопроизвольно размножаться.
В метро, как и в других местах скоплений и концентрации большого количества людей, дремлет древний змей — притаившийся хаос. У кого-то украли кошелек, все документы и транспортную карту, две старушки дерутся сумочками на эскалаторе. Кто-то придержал и по-тигриному перепрыгнул через хищные челюсти турникета. Звук режущего слух свистка, матерное слово, погоня, пробежка с дикой скоростью по движущейся лестнице… Метро таит в себе зверя.
По Москве идут будничные разговоры о террористах. Кто-то получил SMS-сообщение с характерной опечаткой: "vstretimsya na Kurskoy v centere zla".
Догадывались ли те, кто создавал красу и гордость советской Москвы — московский метрополитен, что в начале ХХI века их детище превратится сначала в социальный, а потом в самый настоящий, черный, кромешный, огненный ад? День в день через 69 лет после радостного рейса первого подземного поезда метро станет для жителей Москвы символом унижения, смертного страха и неуверенности в будущем?
6 февраля 1935 года, когда VII съезд Советов закончил свою работу, делегаты от рабочих Метростроя в чистой спецодежде вошли в зал заседаний и рапортовали: "МЕТРО ЕСТЬ!". Зал взорвался громом аплодисментов. Той же ночью 2500 делегатов съезда стали первыми пассажирами первых восьми поездов Московского метро. Первый поезд состоял из двух вагонов: моторного и прицепного. Снаружи вагоны были темно-красные, а внутри отделаны похожим на обои желтым фактурным картоном.
В те далекие, уже почти мифологические времена, перед началом движения состава вместо привычного нам "Осторожно, двери закрываются…" помощник машиниста громогласно возвещал: "Го-о-т-о-о-о-в!", что означало "метропоезд готов к отправлению"…
Интересно, жив ли кто-то из них? Из тех, первых пассажиров и машинистов Московского метро? Если жив, то он, глубокий старец, плачет сейчас от боли и бессилия. Шепчет: "До чего довели страну…"
Московское метро, вне сомнения, было частью большого сталинского проекта, несло на себе не только транспортную, социальную, оборонную, но во многом и эстетическую, идеологическую, возможно, даже религиозную нагрузку. Советская утопия по всей стране овеществлялась в небе и на земле, а в Москве — и под землей… Само рождение метро было овеяно тайной. Долго готовился план метростроя. Потом мгновенно, как в сказке, чуть ли не одними лопатами, метростроевцы создали подземные чертоги, которые стали символом развивающейся красной империи. В период войны метро служило коллективным бомбоубежищем для москвичей. Здесь же, на станции "Маяковская", проходило знаменитое подземное заседание, посвященное 25-летию Революции. Кстати, строительство московского метро продолжалось и в труднейшие для народа и государства годы Великой Отечественной войны. Так метро стало выражением политической и военной силы СССР, убедительным доказательством воли страны к сопротивлению, воли к Победе.
Съемки культового фильма 60-х "Я шагаю по Москве" во многом проходили в интерьерах московского метро. Герой юного Никиты Михалкова, мечтая о тайге и соленых океанах, шагал не где-нибудь, а по платформам московского метрополитена. Сейчас Михалков, если еще куда-то и шагает, то исключительно до лакированной дверки своего джипа. И вряд ли он вспомнит, когда последний раз спускался в метро. Что ж, времена меняются…
Период капиталистических реформ остановил развитие структуры московского метро. Грандиозным планам не суждено было осуществиться. Построенные, а вернее — открытые, в последнее время станции с большой помпой преподносились в прессе как гигантское достижение Лужкова и Путина. Однако не будь событий 1991 года, этих станций должно было быть не две и не три, а десятки… Не случайны разговоры о том, что недавно открытая станция "Парк Победы" на самом деле была построена и законсервирована еще в начале 50-х. Сейчас сменилась сама концепция метростроя. По сути, подземное метро было признано непозволительной роскошью для столицы такой страны, как РФ. Авианосцы, фундаментальная наука, станция "Мир", метро — все это слишком дорого, господа. Как-то нескромно получается. Путинская Россия затягивает пояса, но, похоже, не в том месте. Появились проекты, нацеленные на создание более дешевого, наземного, так называемого мини-метро. Монорельсовая дорога, идущая на уровне третьих этажей жилых домов, — вот реальность сегодняшней Москвы. Та самая "воздушка", от которой давным-давно отказалась породившая ее в свое время Америка.
Жизнь каждого москвича во многом связана с метро. И не случайно, что помимо официального мифа, возникли народные мифы и поверия, связанные с метрополитеном. Легендам, байкам и россказням о жизни метро нет числа.
Так, дети регулярно пытаются вынуть или хотя бы потрогать наган, что держит в руках бронзовый матрос на станции "Площадь Революции". От этих постоянных прикосновений маленьких ручек ствол довольно быстро стачивается и скульптуру приходится реставрировать каждый год. В 1992 году кто-то даже пытался вырвать этот наган целиком — с тем, чтобы потом продать его иностранцам "за большие деньги". На этой же станции есть бронзовый пограничник с собакой, которую почему-то называют "собакой Баумана". Студенты, когда едут на зачет или экзамен, трут ее нос. Вроде помогает. Говорят, что есть в Москве секретное метро для правительства: ветка идет от Кремля аж до самого аэропорта "Шереметьево"-2. Мол, в случае чего, всегда можно "дернуть" в теплые страны… Байка про крыс, которые во время массовой миграции мешают проехать поездам, также очень популярна.
С метро связано и несколько религиозных апокрифов. Так, сказывают, что на станции "Новокузнецкая", над которой раньше стояла церковь св. Параскевы Пятницы, течет чудотворный источник. Вода просачивается на станцию около первого пилона справа от эскалатора. Если мигрень приключилась, то можно к стене лбом прижаться, и отпустит… Там ведь лавки — из мрамора старого храма Христа Спасителя.
Кстати, метро ведь при открытии не освящали, как некогда освящали первый трамвай в Москве. Отсюда история про то, как пропал бесследно целый вагон с грешниками. Один праведник среди них оказался — и его на станцию "Комсомольская" под изображение святого благоверного князя Димитрия Донского перенесло. Он теперь-де на павильоны метро крестится, будто это храмы. А вот про попрошаек в метро рассказывают другое: будто они есть ангелы, которые от горя спрятались под землю и грошики собирают нам на весы: мол, пригодится, когда через мытарства пойдете.
Эти добрые сказки навсегда останутся в прошлом. Новая эпоха внесла в метроэпос мрачные истории о грязных вонючих бомжах, карманниках и щипачах, о собаках-шахидах и тротиловых шашках, спрятанных под сидениями. При Ельцине москвичи стали ненавидеть свой метрополитен, при Путине начали его бояться…
Близится ночь. Неопрятный патруль проводит проверку вагонов, будит утомленных пассажиров, стуча дубинками по перилам сиденья и по ногам особо расслабившихся бомжей.
Метро — последнее прибежище птиц, залетевших сюда и нашедших гибель среди подземных стен и гула поездов. Это место жительства туннельных крыс и бездомных собак. Это ночлежка для стариков и беспризорников. Брошенные всеми люди и собаки спят в поездах на полу или на сиденьях, обреченно принимают пинки и толчки, не обращают никакого внимания на замечания, брошенные в их адрес.
Ночное метро пустынно и таинственно. Последний поезд уносит во мрак единственного пассажира — неприлично пьяного интеллигента.
Рем и Ромул на "Римской" плачут от холода. Колонны, пилястры и барельефы мерцают в полутемных залах. На станциях "Авиамоторная" и "Павелецкая" пестро от венков и цветов. К колонне приклеена картонная иконка. Свечи в метро возжигать строго запрещено. Где-то рядом — уже навсегда — страшный вагон. Мусор, обрывки газет; следственные бригады при свете ламп и фонариков ищут улики. Роются в черной саже, стирают липкую кровь, вдыхают запах полимеров, делают записи.
Ночной патруль идет по вагонам, собака ищет взрывчатку. Идет охота за призраками Московского метро.