КОРЕЙСКАЯ БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКАЯ Малоизвестные страницы истории войны на Корейском полуострове

01(528)
Date: 01-01-2004
Author: Михаил СУПОТНИЦКИЙ
КОРЕЙСКАЯ БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКАЯ Малоизвестные страницы истории войны на Корейском полуострове
В прошлом году ты закопал в саду мертвеца —
Дал ли он побеги? Будет ли нынче цвести?
Выстоял ли в заморозки?
Подальше Пса держи — сей младший брат
Его когтями выроет назад!
Т.С. Элиот “Похороны мертвеца”
Назойливые обвинения Госдепом США Саддама Хусейна в разработке бактериологического оружия (БО) привели к ожидаемому событию — "маленькой победоносной войне", закончившейся падением "тирана". Вот только само БО, те страшные "вирус антракса", "вещество ботулин", да еще в компании с неведомой ученому миру "геморройной лихорадкой", помахивая которыми мировые СМИ готовили общественное мнение к этому преступлению, так и не найдены до сих пор. Читательский интерес остался неудовлетворенным! Поэтому просто необходимо написать о бактериологической войне реальной, проводимой исключительно во имя торжества идеалов демократии и свободы. Тем более, что она до сих пор не закончилась.
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА НАЧАЛО 1952 ГОДА
Если смотреть на войну на Корейском полуострове (июнь 1950-июль 1953) с позиций сегодняшнего дня, то иначе как "странной" ее не назовешь. Во-первых, у сил, противостоящих США и ООН, нет никакого трепета перед американским могуществом. Войска северных корейцев и китайских добровольцев бескомпромиссно ведут масштабную войну, проявляя при этом незаурядное оперативное искусство. Относительно слабая техническая оснащенность приводит не к их скорому разгрому и капитуляции, а к изменению тактики и стратегии вооруженной борьбы. Во-вторых, бросив вооруженный вызов "американским империалистам", корейцы и китайцы, в отличие от современных "борцов за идеи ислама", не взрывают автобусов, госпиталей и жилых домов, не прячутся за спины заложников-женщин. Их борьба нацелена на достижение реальной победы, а не на сеяние семян ненависти и раздора. В-третьих, бросается в глаза отсутствие тотальной коррумпированности среди власть предержащих того времени. Даже Мао Цзе Дун и Ким Ир Сен, оглядываясь на Кремль и получая от него оружие, все же преследуют свои, национальные, интересы.
К началу 1952 г., т. е. за полтора года боев на Корейском полуострове, вооруженные силы ООН (70% американцы, 25% южные корейцы, 5% союзники США) так и не смогли добиться перелома в войне. Военный гений генерала Макартура предотвратил катастрофический разгром войск ООН в августе 1950 г. Правда, победа, одержанная им после высадки десанта в Инчхоне, оказалась временной, и благодаря ей участие континентального Китая в войне стало неизбежным. Уже 25 октября силами китайских добровольцев серьезное поражение было нанесено трем южнокорейским дивизиям. Через месяц, неожиданно для американцев, началась Пхеньян-Ханнамская операция, в результате которой северокорейские и китайские части вернули Пхеньян и вышли на всем протяжении фронта к 38-й параллели. В этих боях войска ООН потеряли до 36 тыс. человек. Предчувствие военной катастрофы было тогда столь велико среди американского командования, что генерал Макартур потребовал от Вашингтона нанести ядерные удары по крупным китайским городам. Вечером 31 декабря началась знаменитая Сеульская операция, приведшая к паническому бегству американских войск и их союзников на юг полуострова и к освобождению Сеула.
В январе 1951 г. американцы организовали серию мощных контрударов на западном и восточном участках фронта. Но в феврале им вновь пришлось испытать горечь отступления. Лишь в середине марта после тяжелых боев войска ООН вновь захватили Сеул. В начале апреля президент Трумэн сместил генерала Макартура с должности командующего войсками США на Дальнем Востоке и назначил на нее генерала Риджуэя. Успех не сопутствовал новому командующему. В мае китайские и северокорейские войска предприняли мощное наступление на трех направлениях и даже вновь вышли к Сеулу, но потом потерпели поражение и отошли на рубежи 38-й параллели.
Осознание невозможности выиграть эту войну заставило воюющие стороны идти на переговоры в надежде на то, что дипломатическим путем удастся выторговать лучшие условия мира, чем кровопролитием. С 10 июля 1951 г. в городе Кэсон на территории КНДР (38-я параллель) начались переговоры воюющих сторон. В августе они были прерваны, затем последовало масштабное наступление войск ООН с целью давления на китайско-корейскую сторону. Однако как это, так и аналогичное осеннее наступление ооновцев были отбиты. В конце октября переговоры возобновились в деревушке Паньмыньчжон. Уже в ноябре сторонами достигнуто соглашение о демаркационной линии несколько севернее 38-й параллели (в основном по линии соприкосновения войск), общее же соотношение сил сторон, несмотря на потери, понесенные в августе-сентябре, почти не изменилось. Оказавшись неспособными одолеть противника на поле боя, американцы применили свой излюбленный прием: они стали уничтожать корейцев и китайцев с воздуха, всех "косоглазых" без разбору. С января 1952 г. начался период войны, называемый в китайских источниках "войной на удушение".
ОТ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ К ХИМИЧЕСКОМУ И БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКОМУ
Памятная записка министра обороны США "Военная эффективность применения атомного оружия в тактических целях в Корее" от 14.08.51 г. свидетельствует о рассмотрении американским политическим руководством возможности применения атомной бомбы в случае "если американские войска будут стоять перед лицом катастрофы". В октябре 1951 г. американская авиация даже провела операцию под кодовым названием "Хадсон Харбор", в ходе которой осуществлялись учебные атомные удары в Корее. Видимо, понимая, что такие действия вызовут более чем негативную реакцию в СССР, в США готовились нанести превентивный удар и по нему. Об этом, в частности, свидетельствует обнаруженный недавно в Великобритании секретный рапорт директора морской разведки вице-адмирала Эрика Лонгли-Кука, составленный в средине 1951 г. В нем сообщается, что американцы готовятся к началу военных действий против СССР "где-то в середине или конце 1952 года", независимо от согласия или противодействия других стран НАТО. Но уже в октябре 1951 г. холодным душем, пролившимся на разгоряченные головы американских стратегов, стали результаты исследования изотопного состава радиоактивных осадков, выпавших в Арктике после третьего испытания советской атомной бомбы на полигоне под Семипалатинском. Оказалось, что Советы создали комбинированный ядерный заряд на основе плутония и урана-235 с мощностью около 50 килотонн в тротиловом эквиваленте. Взрыв производился в воздухе — бомбу сбросили со стратегического бомбардировщика Ту-4. По оценкам ЦРУ, кстати, как потом выяснилось, оказавшихся ошибочными, к началу 1952 г. СССР должен был построить около тысячи таких бомбардировщиков, а к средине 1952 г. русские могли иметь не менее 100 совершенных атомных бомб. Данные радиоперехватов свидетельствовали об интенсивном строительстве в Сибири разветвленной сети аэродромов, предназначенных для стратегической авиации. Военный оптимизм сменился разочарованием. Американская ПВО не могла оказать серьезного противодействия такой армаде, летящей на малой высоте. Разговоры о нападении на СССР прекратились, а боязнь разозлить русского медведя стала столь сильной, что американские политические круги скрыли от американского общества даже сведения о роли советской истребительной авиации и ПВО в Корейской войне.
По ряду причин применение американцами химического оружия в период "войны на удушение" не носило массированного характера. Не использовались ими и современные боевые отравляющие вещества (ОВ). Американцам приходилось учитывать то обстоятельство, что применение химического оружия могло вызвать аналогичный ответ со стороны китайцев, так как на их территории оставались большие запасы японских ОВ (склады с брошенным японским химическим оружием находят в Китае до сих пор). К такой возможности американцы относились очень серьезно. В составе американских войск в Корее действовал 401-й технический отряд химической разведки, который собирал материалы по противохимической защите и химическому вооружению противника. В постоянной готовности к проведению дегазационных работ находились химические дегазационные роты. Снижению интереса со стороны американского командования к применению ОВ способствовала умелая тактика, выбранная китайскими и северокорейскими войсками для противодействия налетам авиации. Особенно эффективным оказалось использование подземных галерей. Большое количество изолирующих противогазов, срочно поставленных им Москвой, делали боевые ОВ бесполезным средством ведения войны, но зато они превращались в сильный раздражающий фактор в международных делах.
В большинстве случаев применение ОВ американскими вооруженными силами проводилось во время артобстрелов и бомбежек одиночными химическими снарядами или сбрасывалось небольшое количество химических бомб. По неполным данным, приведенным в недавно рассекреченном труде С. С. Лотоцкого с соавт. (2000), с 27 февраля 1952 г. и до конца июня 1953 г. отмечено свыше 100 случаев применения химических снарядов и бомб только по китайским добровольцам, в результате чего 1095 человек получили отравление, из них 145 погибли. Более 40 случаев применения отравляющих веществ было отмечено и по военнопленным. Симптомы поражения (удушье, слезотечение, опухание глаз, рвота, потеря сознания) свидетельствуют о том, что в химических боеприпасах применялись окислы азота в смеси с синильной кислотой, дифенилцианарсином или дифенилхлоарсином.
Непреодолимого психологического барьера в те годы не было лишь в отношении одного вида оружия массового поражения — бактериологического (БО). Во время Второй мировой войны японцы применяли его почти что открыто. В 1949 г. на судебном процессе в Хабаровске за такие преступления на длительные сроки была осуждена группа японских военных во главе с бывшим командующим Квантунской армией Ямада Отозоо. Т. е. в начале 1950-х гг. БО оказалось, что называется, "на слуху", на него возлагали большие надежды. Но, в отличие от химического оружия, прошедшего всестороннюю "обкатку" в годы Первой мировой войны (например, только на полях сражений испытано 44 отравляющих вещества), поражающая эффективность бактериологического оружия не была изучена в боевых условиях. Японский же опыт оказался не столь ценным при более внимательном изучении. В этих условиях американцы решились на испытание разных типов БО в условиях масштабной войны. Для того, чтобы читателю была понятна подоплека выбранных американцами приемов ведения бактериологической войны, сделаем два небольших исторических экскурса.
БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ СЕРЕДИНЫ XX СТОЛЕТИЯ
Сокрушительные эпидемии чумы, оспы, холеры, сыпного тифа, малярии всегда были серьезным фактором человеческой истории. Их происхождение объясняли по-разному, в зависимости от достигнутого уровня знаний. Древние врачи (Гиппократ, Гален, Авиценна) считали, что эпидемии являются следствием распространения ветрами миазмов ("начал") — зловонных паров, поднимающихся из-под земли. Ученые Средневековья, потрясенные ужасами "черной смерти" 1346-1351 гг. и последовавших за ней грандиозных вспышек бубонной чумы, были убеждены, что инфекции передаются через контагий ("специфический яд") по принципу "прикоснулся к больному — заболел" (Фракасторо). Открытие бактерий (XIX столетие) прекрасно "состыковывалось" со средневековым учением о контагии. Психологически бактерии воспринимались учеными как тот же контагий, но который можно получать в большом количестве в лабораторных условиях. Более того, ученые стали считать, что те условия, которые способствуют развитию бактерий на искусственных питательных средах, имеют то же значение для их распространения в природе. Холерный микроб (V. cholerae) стали отождествлять с холерными пандемиями, чумной (Y. pestis) — с пандемиями чумы. На основе результатов лабораторных исследований микроорганизмов появилось много новых мифов о механизмах их распространения. Они не только игнорировали реальную эпидемиологию, но и конструировали ее. Например, таким устойчивым мифом стало распространение холеры по рекам через фекалии больных холерой людей. Но еще во второй половине XIX столетия было известно, что холера может "двигаться" и против течения рек (детальную статистику таких эпидемий за 50 лет можно найти в работе Архангельского Г. Ф., 1874). Возвратом к досредневековой легенде о распространении чумы кораблями стало учение, появившееся в начале XX столетия, предписывающее разнос чумы корабельными крысами (подробнее см. у Гезера Г., 1864). Микробный фактор почти на столетие лег в основу понимания причин пандемического распространения инфекционных болезней и возникновения эпидемических катастроф, одновременно породив опасные иллюзии в головах военных стратегов. Назовем только некоторые.
Первой иллюзией было убеждение в легкости заражения людей возбудителями инфекционных болезней через дыхательные пути. Эксперименты по заражению людей чумой, начатые в 1930-х гг. в отряде 731 японским генералом Исии, даже опережали гражданские лабораторные разработки того времени. Ученые заставляли животных дышать аэрозолем возбудителя чумы либо закапывали его в носовые ходы, однако первичную легочную чуму долго не удавалось воспроизвести. В масштабных полигонных экспериментах Исии не удавалось это сделать и в отношении людей. Поэтому он сконцентрировал свои усилия на другом направлении исследований — распространение возбудителя чумы посредством инфицированных крыс и их блох. По тем временам его взгляды на эпидемиологию чумы были безукоризненные — никто из западных и японских ученых не сомневался в том, что чума поддерживается в природе грызунами и передается людям их эктопаразитами. Вот только у практика Исии это не очень получалось.
Второй иллюзией было убеждение в том, что инфекционную болезнь достаточно вызвать у небольшой группы людей, дальше она начнет распространяться "подобно тому, как воспламеняются лежащие вблизи огня сухие и жирные предметы". На момент экспериментов Исии еще были живы свидетели чудовищной эпидемии легочной чумы 1910-11 гг. в Маньчжурии (100 тыс. жертв), развившейся от китайских тарбаганщиков, заразившихся через кровь больных животных. Публикации апологетов бактериологической войны заполнены такими примерами. По сей день их любимым научным приемом является отождествление природных эпидемических катастроф с искусственными эпидемическими процессами. Однако за границами их научных интересов остаются: 1) очень сложная и эшелонированная организация природных резервуаров возбудителей инфекционных болезней; 2) многообразие эпидемических цепочек, дублирующих друг друга; и 3) наличие еще неизвестных факторов, благодаря которым возникновение эпидемий в отдельных человеческих популяциях становится не только неизбежным, но и востребованным ими. Искусственный эпидемический процесс подобен работе сложного и хорошо отлаженного механизма, из которого изъяли отдельные детали. Японская авиация массированно сбрасывала на китайские города блох, инфицированных высоковирулентным возбудителем чумы. В качестве целей для таких налетов генералом Исии выбирались самые грязные и скученные кварталы. Возбудитель чумы был многократно "проведен" через "бревна". Блохи вводили его в кровь китайской бедноты. Но повторения 1910-11 гг. не произошло. Регистрировались только отдельные случаи бубонной чумы без вторичных легочных осложнений.
АМЕРИКАНСКОЕ БО ПЕРЕД КОРЕЙСКОЙ ВОЙНОЙ
США позже других стран ввязались в гонку биологических вооружений. Первыми приняли программу по созданию БО японские милитаристы (1933). Затем этим оружием стали активно заниматься миролюбивые французы (1936), практически сразу выйдя на взрывное диспергирование (тонкое измельчение) биологических агентов. Причем их исследования в этой области касались не только бактерий, но и вирусов, а по тем временам это было научной дерзостью. В Канаде разработка БО началась в 1939 г. В 1940 г. начинает реализовываться масштабная наступательная военно-биологическая программа Великобритании. Но в США в те годы многие авторитетные ученые рассматривали БО как разновидность шарлатанства. Только осенью 1942 г., после сообщений из Китая о применении японской армией такого оружия, в США взялись за это дело всерьез, с присущим американцам размахом. Первоначально американская программа создания БО была увязана с британской и канадской. Британские ученые, несомненно, лидировали в те годы в военной бактериологии, и результаты их исследований послужили "основой для последующей программы США в области БО". И у них, действительно, было чему поучиться!
Британцы активно экспериментировали с бактериальными токсинами и использовали их для биологических диверсий в отношении германского руководства. Наиболее известной удавшейся диверсией с использованием самого смертельного из таких токсинов является ликвидация 27.02.1942 г. английскими спецслужбами Рейнгарда Гейдриха — заместителя имперского протектора Богемии и Моравии, энергично решавшего "еврейскую проблему" на территории, вверенной ему фюрером. Дело обстояло следующим образом. В октябре 1941 г. британская секретная служба попросила Пауля Филдса (тогда он возглавлял английскую программу исследований по биологическому оружию в Портон Дауне, Шотландия) помочь в проведении операции "Антропоид", т. е. в ликвидации Гейдриха. Группа Филдса изготовила специально модифицированную ручную противотанковую гранату № 73. Верхняя треть гранаты была обернута клейкой лентой, пропитанной веществом "BTX", т. е. ботулиническим токсином. Ранения Гейдриха оказались незначительными (осколки в области груди и селезенки), однако он впал в кому и к вечеру умер. При этом симптоматика соответствовала отравлению большой дозой ботулинического токсина. Обычно военные историки тщательно "обходят" этот факт.
Но британцы готовились и к масштабной бактериологической войне. Уже в 1942 г. они создали 30-фунтовую авиабомбу, способную перевести в аэрозоль 3 литра суспензии спор возбудителя сибирской язвы. В 1943 г. они приступили к созданию более эффективных кассетных бактериологических бомб с 4-х фунтовыми субэлементами, снаряженными спорами сибирской язвы. К 1944 г. в Великобритании было произведено 5 млн. специальных кормовых брикетов, пропитанных сибиреязвенным микробом, которые, при необходимости, предполагалось разбросать с самолетов над всеми сельскохозяйственными районами Германии с целью поражения ее мясомолочной промышленности.
К концу Второй мировой войны американская программа создания БО встала на ноги. Его разработкой было занято 3900 человек, в том числе 2800 военных специалистов. После войны наступательная исследовательская программа была продолжена в масштабах, не снившихся Исии. С целью использования в качестве агентов БО изучались различные возбудители инфекционных болезней. Повышалась степень их болезнетворности и лекарственная устойчивость. Разрабатывались технологии их производства, хранения, диспергирования над целью. Создавались новые и совершенствовались старые вакцины. Но "дешевое и мощное оружие, доступное странам Третьего мира", так и не удавалось поставить на вооружение американской армии. Уже было испытано ядерное оружие, работы над которым начались практически одновременно с бактериологическим. Химики достигли предела в развитии боевых ОВ, синтезировав VX-газы. Однако у специалистов, занятых по программе создания БО, по-прежнему оставалось ощущение того, что работы в этой области еще только начались, что биологические средства войны находятся на стадии становления.
Самым труднопреодолимым для американцев оказалось то же препятствие, о которое споткнулись японцы — невозможность практического применения БО. Хотя жидкие рецептуры поражающих агентов готовить было относительно легко, их оказалось очень трудно распылять так, чтобы получить мелкодисперсный аэрозоль. Крупные частицы не проникают в глубокие отделы легкого и быстро выпадают из аэрозоля. Поэтому, чтобы применение биологического оружия было успешным, первичный аэрозоль, как тогда установили американцы, должен состоять из частиц размером 1-5 мкм (кстати, Исии не знал этой закономерности и создавал аэрозоль с преобладающим размером частиц 50 мкм, тот хорошо оседал на расстеленные на полигоне простыни, но не поражал "бревна"). И здесь природа вновь расставила ловушку соискателям "дешевого, но мощного оружия".
Например, выяснилось, что при аэрозоле возбудителя туляремии, состоящем из 1-мкм частиц, требуется всего 2,5 клетки, чтобы убить морскую свинку, 14 — обезьяну и от 10 до 52 клеток, чтобы заразить человека. Если аэрозоль состоит из 6,5-мкм частиц, для инфицирования респираторным путем требуется уже в десятки раз больше клеток, а в случае размера частиц от 18 до 22 мкм инфицирование становится практически невозможным. Довольно быстро выяснилось и то, что для уменьшения размера частиц необходимо значительно повысить мощность генерирующего устройства или боеприпаса. Однако тогда появилось другое техническое противоречие — резко падала выживаемость бактерий. В полученном таким образом аэрозоле их выживаемость составляла от 0,01 до 0,001%. Следовательно, на 1000 частиц, которые вдохнет человек, живых бактерий будет не более 0,5-2,6 (чтобы понять, что происходит с бактерией при переводе содержащей ее среды в аэрозоль с такой дисперсностью, налейте в полиэтиленовый пакет воду, завяжите его, а затем пните ногой). Правда, при увеличении размеров частиц (т. е. снижении мощности генерирующего устройства — "силы пинка") увеличивается выживаемость бактериальных клеток, но тогда они не проникают в глубокие отделы легкого. Затем неприятные открытия последовали одно за другим.
Оказалось, что с таким трудом получаемые 5 мкм частицы биологического агента, попав в приземный слой воздуха, в считанные минуты либо высыхают и из-за небольших размеров не задерживаются в легких (жидкий аэрозоль); либо, наоборот, вбирают в себя атмосферную влагу и из-за увеличения в размере не проникают в легкие (сухой аэрозоль). Вскоре выяснилось и то, что создать эффективную (поражающую) концентрацию аэрозольных частиц в реальных боевых условиях весьма проблематично. Даже в самых лучших полигонных условиях трудно заранее предсказать, где пройдет аэрозольное облако. Например, в 1950 г. американцами был испытан неопасный для людей вегетативный микроорганизм, бактерия Serratia marcescens, на ее способность контаминировать Сан-Франциско. Линия распыления составила 2 мили и проходила на расстоянии 2-х милей от берега. Пуск аэрозоля проводился при хороших метеорологических условиях, включая умеренную инверсию и скорость ветра 12 миль/ч (инверсия — состояние вертикальной устойчивости атмосферы, когда нижние слои воздуха холоднее и тяжелее верхних). Однако пробоотборники показывали, что в первых кварталах города присутствовало всего около 25 живых клеток на литр воздуха, свидетельствуя о том, что "нападение" не было успешным. В последующих опытах испытатели установили, что даже при заходе солнца интенсивность ультрафиолета все еще достаточна, чтобы убивать вегетативные клетки. Ловушка технических противоречий захлопнулась. Но широкой публике были представлены результаты другого эксперимента, выполненного в это же время при идеальных атмосферных условия, доказывающего возможность поражения спорами Bacillus globigii центра Сан-Франциско. Его куцее описание и по сей день кочует из одного источника в другой вместе с россказнями о том, как одной ложкой ботулинического токсина можно убить все человечество.
Таким образом, к началу войны на Корейском полуострове американцы, потратив миллиарды долларов на создание "дешевого, но мощного оружия", не обладали техническими возможностями для масштабного применения бактериальных поражающих агентов самым эффективным, аэрозольным способом.
АМЕРИКАНСКОЕ БО В КОРЕЕ И КИТАЕ В ПЕРИОД "ВОЙНЫ НА ИСТОЩЕНИЕ"
С началом Корейской войны в США были расконсервированы мощности по производству БО, простаивавшие после окончания Второй мировой войны, одновременно началось строительство новых. С целью определения наиболее уязвимых мест, как своих, так и противника, американцами была развернута обширная программа масштабных имитаций бактериологического нападения, частью которых были вышеупомянутые исследования в Сан-Франциско. К 1952 г. военно-биологическая программа была удвоена, а в арсенале Пайн-Блафф (штат Арканзас) оказался новый завод по производству БО. Бактериологическая война началась.
Применение БО во время войны на Корейском полуострове носило характер импровизаций, некоторые ее эпизоды становились известными, другим в ходе боев не придали значение, а потом их забыли, третьи удавалось скрыть. Поэтому полную картину применения БО восстановить невозможно.
Главным способом его применения стало распространение опасных микроорганизмов через переносчиков (различных видов насекомых и грызунов) и в меньшей степени через сброшенные предметы (перья, листья), назначение некоторых из них осталось неизвестным. Одна из причин выбора такого способа ведения войны изложена выше, другая же кроется в изменении характера военных действий. С начала 1952 г. война перестала быть маневренной и все больше уходила под землю. По началу американцы пытались выжигать напалмом кислород у входов в туннели, в которых скрывались северокорейские и китайские войска, но с появлением у тех русских изолирующих противогазов эффективность таких ударов резко снизилась. Инфицированные грызуны и их паразиты казались американским военным тем смертоносным фактором, который может проявить себя в условиях невероятной скученности людей в подземных туннелях. Кроме того, для американцев весьма важным представлялось уничтожение нелояльного населения на этом театре военных действий. Бактериологическому нападению подвергались отдельные позиции китайских и северокорейских войск, частично объекты войскового тыла, линии коммуникаций, узлы железных и грунтовых дорог, отдельные промышленные и сельскохозяйственные районы, порты, водоисточники.
Хотя бактериологическая война задумывалась как тайная, она стала явной практически сразу из-за хаоса, противоречий и ошибок, возникающих тогда, когда несколько военных организаций делают одно дело по планам, не согласованным заранее в вышестоящих штабах. Инфицированных одними военными грызунов необходимо было доставить к цели в тот же день, так как они быстро погибали от развившейся болезни. Но доставку производили уже другие, у которых были собственные начальники и инструкции. Вылет самолета мог быть задержан по метеоусловиям. Пилоты ночью сбивались с курса и сбрасывали секретный груз не туда, куда им было приказано или не с той высоты. Менялось направление ветра. Ошибочные показания высотомеров приводили либо к преждевременному открытию контейнеров, либо они не успевали открываться. В конце концов, МИГи противника расстреливали бомбардировщики великолепными снарядами с гексогеновой начинкой.
Так, утром 5 апреля 1952 г. жители четырех компактно расположенных деревень китайской провинции Хэйлунцзян обнаружили никогда не встречавшихся им ранее полумертвых и мертвых полевок на крышах своих домов и во дворах. Всего в деревнях и их окрестностях в полосе 5 на 15 км было собрано около 715 погибших животных. Обычно полевки этого вида встречались намного западнее. Бактериологическое исследование показало, что они были больны чумой, хотя в этом районе Китая чума не была известна. В тех же районах, где она эндемична, чумные эпизоотии (широкое распространение заразной болезни животных) среди грызунов фиксируются в июне-июле. Ночью китайской службой воздушного наблюдения был зафиксирован пролет двухфюзеляжного истребителя типа F-82. Видимо, замыслом этой операции было вызвать чумные эпизоотии среди весеннего молодняка грызунов и сделать регион эндемичным по чуме. Однако животных после заражения возбудителем чумы по каким то причинам передержали в контейнерах и сбросили уже больными и не в том месте, где планировалось; разбежаться по полям они уже не могли.
Регулярно американские пилоты сбрасывали на снег зараженных насекомых. На снегу они замерзали, покрывая овальную площадь различного размера с характерной зоной наибольшей кучности в одном из фокусов эллипса.
Американцев очень интересовала результативность бактериологической войны. Поэтому они засылали на территорию противника агентов с целью сбора и передачи информации, касающейся эпидемической обстановки. Агентов тщательно вакцинировали (около 20 инъекций разных вакцин) и инструктировали относительно тех инфекционных болезней, сведения о которых интересовали американское командование. Подлинную цель задания от них скрывали. Перейдя границу, агенты вскоре понимали, почему их сюда послали. Повсюду были расклеены листовки, в которых население предупреждалось о ведении противником бактериологической войны.
Однако вскоре и в американских штабах стало ясно, что применение БО не является секретом для противника. Любопытны показания, данные специальной международной комиссии сбитым летчиком старшим лейтенантом Паулом Р. Книссом. Во время инструктажа о правильном применении нового оружия, проведенном 21 марта на базе К-46 (база для F-51, примерно в 5 милях севернее от Вонжу, Южная Корея), инструктор капитан Маклаффин, сказал пилотам следующее: "Такие бомбы будут всегда сбрасываться с четырех самолетов одновременно. Вы спикируете с высоты 10000 футов до 6000 футов и сбросьте свои бомбы над целью. Бомба взорвется примерно в 100 футах от земли, и бактерии рассеются примерно в окружности 100 ярдов. Если бомба не взорвется в воздухе, а взорвется на земле, то бактерии будут убиты взрывом. Если бомба взорвется в воздухе, то бактерии будут рассеяны силой взрыва. Такие бомбы будут сброшены недалеко от города, но не в самом городе, так как северокорейцы широко применяют дезинфицирующие вещества в своих городах, которые убивают бактерии. Мы сбрасываем наши бомбы вблизи больших городов с таким расчетом, чтобы люди и животные могли занести болезни в города, где бактерии должны распространяться, но эти бактерии должны попасть на животных или людей в течение трех часов, иначе они погибнут". Таким образом, уже, по крайней мере, с марта 1952 г. бактериологическая война на Корейском полуострове и в Северо-восточном Китае велась совершенно открыто, обе стороны учитывали действия друг друга, а о применении БО знали и даже непосредственно с ним сталкивались тысячи людей. И, если судить по показаниям Книсса, к марту месяцу американская армия уже осознала, что бактериологическая война — это не такое простое дело, как поначалу казалось.
Окончание в следующем номере