В ЗЕРКАЛЕ СВЕТЛОЯРА

1(476)
Date: 30-12-2002
Author: Андрей Фефелов
В ЗЕРКАЛЕ СВЕТЛОЯРА
“То место кажется пустынным лесом. Но там есть и церкви, и дома, и монастыри, и множество людей. Летними ночами на озере слышится звон колоколов, и в ясной воде отражаются золотые маковки церквей. Там поистине царство земное: и покой, и тишина, и веселие вечное; святые отцы процвели там, как лилии, как кипарисы и финики, как многоцветный бисер и звезды небесные; от уст их исходит непрестанная молитва к Богу, как фимиам благоуханный; а когда наступает ночь, молитва их видна бывает, как столпы пламенные с искрами; и так силен свет, что можно читать и писать без свечи. Их возлюбил Господь и хранит как зеницу ока, покрывая невидимою дланью Своею до скончания века. В невидимый град ведет сквозь чащи и дебри одна только узкая, окруженная всякими дивами и страхами тропа Батыева, которой никто не может найти, кроме тех, кого Бог сам управит в то благоутишное пристанище".
Дмитрий МЕРЕЖКОВСКИЙ (Из романа “Антихрист”)
Ледяной ветер снежной рысью несется сквозь потоки гудящих в московских пробках машин, наскакивает на толпы бегущих по тротуарам пешеходов, злобно рычит в неосвещенных оледеневших дворах, рьяно кидается ввысь к черным шпилям колоссальных высотных строений. Многоэтажная, многослойная, игольчатая и пористая, как пемза, Москва накренилась чудовищным диском, похоронив за своей рваной кромкой бледное зимнее солнце. Магазины и рестораны, морги и больницы, аудитории и офисы, квартиры и охранные будки зародили в себе искусственный свет, посылая неведомые сигналы тяжелой от пурги, виснущей над городом темноте. Споря с метелью, на центральных улицах засияла иллюминация, и мир зданий, автомобилей, огней и лиц бешено закрутился вокруг невидимой оси. Злая предновогодняя кутерьма прописалась в городе заказных убийств и ночных молитв.
Проходя по многолюдным подземным проспектам, улыбаясь в уютных гостиных, поднимая пузатую кружку пива в закуренных барах, я уголком своего сознания отплываю, возвращаюсь на полгода назад — в ушедшее, потерянное, невозвратимое и сладко еще поющее в моей душе возлюбленное лето.
Тогда, отметив с двумя друзьями на кухне свои полные тридцать лет, решил осуществить давно задуманное. Посетить чудное озеро Светлояр, что стоит "в заволжских дремучих лесах и топях" и является географическим местом расположения невидимого заветного града Китежа, скрывшегося от посторонних глаз во время атаки яростных орд Батыя. Руководстваясь детской еще мечтой, не готовясь и не настраивая себя специально на мистический и религиозный лад, я отправился в путь.
Миг — и я, задыхаясь от счастья и ветра, стою на изумрудных ветлужских кручах, бреду, насвистывая старинные марши, по сырым еловым тропинках, голосую кепкой на пустынном, гладком, синем от росы шоссе. ..
Надо сказать, что в голове у меня к тому времени вертелась идея: доберусь до Светлояра и, борясь с комарами, проведу там ночь под открытым небом. Может быть, и мне над туманными, вечерними, траурными водами посчастливится увидеть очертания заповедного града? Смутно припоминалась легенда о некоем пастухе, заблудившемся в лесу и нечаянно попавшем в незримый город.
По наивности и невежеству, думалось мне, что Светлояр лежит в стороне от жилых мест и дорога предстоит туда пешком, через болотистую и лесистую местность. Крайне был удивлен тому факту, что чудное озеро находится в непосредственной близости от обширного села Владимирское, и автобус может довезти каждого к сельской церкви, расположенной всего в километре от священных вод.
Село, оказалось, что называется, крепким и весьма многолюдным. Имело три магазина и два храма, старший из которых, деревянный, посвящен иконе Богоматери Владимирской. В честь него сельцо и названо. Оказывается, еще в позапрошлом, сиреч в XIX веке, от города Семенова шел натоптанный тысячами ног путь прямо к озеру. На берегах оного каждый год 23 июня (праздник Владимирской) собиралась ярмарка, а на священных холмах его творилась церковная служба и, говорят, после, шла великая пря. То многочисленные паломники и седые книжные раскольники сталкивались в спорах, выясняя между собой вопрос веры.
В ясный летней день, приехав в село Владимирское, понял, что топор и спальный мешок точно мне не пригодятся, посему первым делом отправился на поиск места, где можно было бы оставить тяжелую сумку и в случае чего переночевать.
Восьмидесятилетняя баба Оля принимала на постой гостей и просила 25 рублей за день проживания. Ласково она встретила меня на терраске, искренне радовалась постояльцу, улыбаясь всеми своими морщинами, всем лицом. Предложила отдохнуть, покушать, но куда там… Я нетерпеливо стремился к цели своего путешествия.
С замиранием сердца перешел по бетонному мостику через речку Люнду, и оказался у черты, за которой находилась тайна. По леву руку от меня зеленело поле, справа находилась огороженная сеткой пустая автостоянка. Впереди была длинная березовая аллея, ведущая к желанным берегам. По тенистой песчаной дорожке во обе стороны шли люди. Двигались говорливыми компаниями, шумными семьями. Позади слышался чей-то смех, а со стороны озера раздавался характерный пляжный гам: крики, визги и всплески. Дорожка пошла вниз, за листвой блеснула вода, и вот я на Светлояре.
Берег был усеян веселыми отдыхающими. Люди лежали на одеялах, слушали музыку, льющуюся из приемников, ели огурцы и яйца, пили водку. С криками бросались с разбегу в взбаламученную воду, усеянную черными головами купающихся. Ошалевший от жары пудель, откликаясь на призывы закрытого искрящимися брызгами пловца, осторожно зашел в воду и стеснительно поплыл в сторону хозяина. Вот ты каков, Светлояр!
“Вооружившись аквалангами, костюмами для подводного плавания, мы двинулись к озеру, о котором знали только понаслышке. Проехав г.Семенов — крупный центр народного промысла, мы оказались в керженских лесах. Но вот леса позади, и мы на берегу круглого, чуть продолговатого озера. С одной стороны озера низкие, болотистые берега, а с другой — возвышаются три холма, поросшие густым сосновым лесом. Озеро красиво своей таинственной, иконной красотой, а его холмы напоминают "горки" на старинных иконах. Мы провели несколько погружений, в результате чего выяснился его подводный рельеф и его происхождение. Форма озера — эллипс, вытянутый с юга на север. Ширина озера — 170 м, длина 210 м. Наибольшая глубина озера 28 м — в самом центре водоема. Дно воронкообразное, ровно и отвесно уходящее к центру. В прибрежной его зоне на дне лежат поваленные деревья. Дно озера покрыто древесным илом толщиною до 2 м. Этот ил мягок, как пух, любой предмет, упавший в воду, уходит в него, и обнаружить такой предмет с помощью водолазной техники практически невозможно.
Нам не удалось найти под водой никаких искусственных сооружений, кроме старинной купальни, остатки которой были извлечены на берег”.
Вячеслав ШЕСТАКОВ (Из монографии “Эсхатология и утопия”) Обошел пляж. Прогулялся по легендарным холмам, на одном из которых стояла закрытая на замок деревянная часовня. По вытоптанной тропке, обходя это небольшое, круглое, в основном опоясанное лесом и кое-где заросшее камышом озеро, видел многочисленные компании отдыхающих. Какие-то парни, устроившие на траве трапезу, проводили меня недружелюбным взглядом: мол, что тут шатаешься, людям отдыхать мешаешь? Хмыкнув, я направился назад по дороге, заметив щит с надписью: "Озеро Светлояр. Памятник природы Федерального значения. Охраняется государством".
Солнце клонилось к дальнему лесу, и поля заискрились золотыми травами. Деревенские петухи умолкли, а черная корова, привязанная на краю деревни к вбитому в землю железному колу, протяжно и нежно замычала, обращаясь к бездонному, светлому, теплому, меркнущему небу.
Вечереет. В темной избе пью сладкий чай с бабой Олей. Начинаю постепенно осмыслять, где и зачем я нахожусь, медленно вспоминать слышанное и читанное. Внутренне улыбаюсь своему желанию с колес прямиком пересечь границу миров, получить пропуск в первый "закрытый город" Руси. Я ведь один из многих, прошлых или нынешних, сытых или голодных, тупых или чутких, чистых или грязных, что побывал здесь… .
Хладные воды, как опавшими лепестками белых цветов, усыпаны платочками. То солдатские матери и жены, и сестры, кто в немом отчаянии, кто в исступлении ума упрашивали жителей "подводного", "подземного", "воздушного" Китежа заступиться перед Богом за ушедших на смерть мужчин. То было в годы великой и слепой, как ураган войны, что обрушилась на Россию в ХХ веке. Но еще со времен глубокой старины истовые в вере, уповающие на спасение, просящие милости, обползали на коленях спасительное озеро трижды. Шепча молитву, припадая лбом к сырой земле, падали в изнеможении, вставали и шли снова. Говорят, иные из них, проходя третий мучительный круг, самым краем глаза, неверным боковым зрением могли различать свет над озером…
Нынче в летние ночи бывает здесь людей множество. Так, на Ивана Купалу собирается до семи тысяч. Язычники водят хороводы, плетут венки, затевают "купальные игрища". Уфологи толкуют о "высокочастотном фоне", тщательно водят над водой проволочными рамками, ищут красные помехи на фотоснимках приозерных камышей. Маги и антропософы бродят окрест, бормоча мутные и темные свои заклинания. Православно настроенные интеллигенты благочестиво совершают "омовение" и "погружение". Что здесь: заколдованное место, "энергетически-активная" территория, зона рекреации, православная святыня или памятник природы? Зачем здесь люди? Чего хотят добиться от безответной, немой воды? И где для нас, сегодняшних, заплутавших, немощных, изверившихся, унывающих долгожданный путь?…
Россия, как будто пережившая собственную историю, смотрит теперь в зеркало Светлояра, видит там иную судьбу, другую сокровенную историю.
— На озеро-то столько чудес видывали. В этот год на канун Христого дня две женщины из Горького в обморок падали… Привидение им было. Показалось им шесть куполов посреди озера. Круг на небе и двери… Сейчас на озере купаются, всякой грязью натираются. Раньше только пили эту воду да умывались ей. Брали себе домой банками ведерками, да не купались…
-— Все так, бабушка… А вот сказывают, что во время метели или по дождливой седой погоде можно различить очертания кровель, стен, колоколен. Правда ли это? Правда ли, что соседка ваша шла раз мартовским вечером из соседней деревни домой мимо Светлояра и, услышав вдалеке церковное пение, спустилась к озеру, увидела, как от края до края течет и движется река огней, будто люди со свечками идут. Испугалася да побежала, уж потом жалела и плакала… Правда ли, бабушка?
Ночь глухая и село Владимирское спит во мраке. Выхожу из калитки, двигаюсь осторожно вдоль темных изб. По пути к Светлояру встречаю на дороге живое светлое пятно. Слышу злое рычание, а затем и недружелюбное подтявкивание...
— Ну-ну, полегче, — шарю у забора в поисках палки, говорю шепотом, — уходи, бес лающий, пропусти меня к озеру. Пятно колышется во мраке, идет вроде на меня. Потом неожиданно тает и пропадает. Подхожу к березовой аллее. Темно, пусто и как-то страшновато. Сама аллея изменилась: стала черным коридором. В темноте светятся песчаная дорожка и стволы берез, смутные очертания кустов складываются в непонятные, таящие угрозу фигуры. Думаю: а может, это и есть та самая Батыева тропа, найдя которою можно попасть в чудесный Китеж. Сотни людей в течение дня ходят по этому пути, не догадываясь о его тайном и страшном предназначении. С облегчением вижу впереди светящуюся полоску глинистого берега, и вот я у тихих вод ночного Светлояра. На озере ни души. Сырость. По поверхности темного зеркала стелятся седые нити пара. Противоположный берег окутан туманным облаком. Над головой у меня тысячи звезд. Тишина стоит абсолютная. Ни плеска рыбы, ни тиканья кузнечиков, ни крика ночной птицы. Поднимаюсь на склон ближайшей из трех священных гор. Замираю и начинаю прислушиваться. Чувствую близость чего-то и кого-то. Время перестает течь. Я проваливаюсь во временную ловушку. Когда я "очнулся", начало уже светать.
Напрасно меня уверяют скептики в том, что если долго слушать тишину, то в ушах непременно зазвенит… Маловерующий Фома, я пытался после повторить эту штуку в тихих местах Подмосковья. При таком раскладе некий свистящий звук действительно возникает в ушах, но он никак не напоминает то, что я услышал на Светлояре. Опять же по дороге к Китежу, рамышляя о звоне, который, как я знал, можно и обычному грешному человеку услышать, приложив ухо к земле одного из холмов Светлояра, я был склонен предполагать, что речь идет о размеренном, мерном, величественном, гулком, низком и "глубинном" звоне. Думалось мне, что должен звонить как бы вечевой колокол. На поверку оказалось все иначе. Звон был частый и мелкий. Как будто били в десяток небольших и средних колоколов. Четко улавливались пятиминутные паузы, возникающие, вероятно, каждые четверть часа. Несколько раз невидимый звонарь сбивался, отчего в стройный и радостный перезвон вкрадывался некоторый диссонанс. Нельзя сказать, что звук шел из-под земли, он действительно жил у меня в ушах, то есть не был локализован… Покуда начну рассказывать о "подземном" пении, которое мне удалось услышать в эту ночь, многие заподозрят меня в характерном писательском "лжесвидетельстве". Однако все же хочу определить мелодию этого низкого, кажется, в основном мужского хорового пения, как непривычный сплав католической и русской народной музыки.
Есть целый град, стоящий многи веки
Невидимый, при озере. И было
Сие вот так: егда на Русь с татары
Прииде лютый царь Батый, и грады
Вся разорял, и убивал людей,
И, аки огнь, потек по всей стране,
Против него великий князь Георгий
Ходил с полки свои, и был побит,
И побежал во славный Китеж-град —
Его же сотвори во славу Божью;
И погнались татарове за ним;
И бысть во граде плач; и побегоша
Во храмы люди, умоляя Бога, —
И Бог яви свою над ними милость
И сотвори неслыханное чудо:
Егда татары кинулись на приступ,
Внезапну град содеялся невидим!
И по ся дни стоит незрим, и токмо
На озере, когда вода спокойна,
Как в зеркале, он кажет тень свою:
И видны стены с башнями градскими,
И терема узорчаты, часовни
И церкви с позлащенными главами...

Аполлон МАЙКОВ
(Из поэмы “Странник”) Стало светлеть, звезды стали одна за другой тонуть в синеватом киселе предрассветного неба. Вокруг была снова тишина. Сердце зажило ощущением спокойного счастья. В тот момент никакого удивления или волнения от пережитого я не испытал. Словно было это не явленное мне чудо, а нечто само собой разумеющееся, обыкновенное, естественное. Спустился к озеру, разделся и вошел в холодную прозрачную воду. Перекрестившись, окунулся с головой, не закрывая глаз. Видел перед собой напоенный светом бирюзовое пространство. Выходя из воды, подумал: если бы мне открылось сверх того, что было, я бы, наверное, испугался и убежал бы, как та бабушка-старообрядушка из села Владимирское.
Вернувшись в дом, узнал, что за ночь здесь появились новые постояльцы. Это были молодой мужчина и девушка. Соединив на подушке головы, они тихо спали под тяжелым стеганным одеялом. Баба Оля подвела меня к их кровати.
— Смотри, какие молоденькие… — эти слова были произнесены тихо и сочувственно, с какой-то необыкновенной нежной жалостью.
Девушка, очевидно, не спала, но просто лежала с закрытыми глазами положив головку на плечо мужчины. Она еле заметно улыбнулась.
Я чувствовал: все это как-то было таинственно связано с чудным озером и скрытым, но теперь навсегда существующим для меня и возлюбленным градом Китижем.
Ныне, страдая от мигрени и кашля, блуждая по пьяным этажам, мигающим территориям погруженной в предательскую кутерьму Москвы, привычно рассуждая о неизбежном крахе сегодняшнего русского мира, проклиная безысходность положения и тоскуя от предчувствия бед, я краешком сознания вновь и вновь отплываю к берегам овального, как зрак ангела, озера. Молюсь, как учили Керженецкие старцы,

СВЯТАЯ ВОДА,
СВЯТЫЕ ГОРЫ,
СВЯТЫЕ СОБОРЫ,
ПОДЗЕМНЫЕ ЛЮДИ,
МОЛИТЕ БОГА О НАС.