ЧЕРНЫЙ ВОРОН
52(421)
Date: 25-12-2001
ПУТИНСКОЕ ВРЕМЯ ПРИУЧИЛО НАС К КОМПРОМИССАМ. Баррикады пусты, булыжники давно вросли в асфальт и не летают. "Больше терпимости, настало время примирений", — увещевают нас кремлевские моралисты, и мы поддакиваем: "терпимость, примирение". Четкие грани стерты; черное и белое давно переломали друг об друга зубы, перемешались, превратились в тягучую мутную кашу. Так и подмывает в окружающей мерзости разглядеть что-то хорошее. В сдаче национальных интересов — государственную мудрость. В обнищании народа — признак мобилизации. В замерзших городах — колорит русской природы. А в негодяе, перевертыше, отщепенце хочется видеть хоть немножко, но патриота.
И вдруг посреди этого серого однообразия сверкнет момент истины. Ситуация "или — или". Когда нужно выбрать, раз и навсегда, с кем ты. Возгласить свой символ веры и не предавать его.
Сегодня перед патриотами России стоит именно такой выбор.
Речь — о Приднестровье и о его заклятом враге — президенте Молдовы, коммунисте Воронине. Кого из них выбрать?
Восемь месяцев назад в Молдове — на когда-то цветущей, а ныне обшарпанной, заброшенной, потерянной для нас земле — на президентских выборах победил лидер ПКРМ Владимир Воронин. То была весна, то было озорное время надежд — каждому хотелось отведать терпких красных молдавских вин.
Мы были удовлетворены: братская Партия Коммунистов Республики Молдовы, в которой все видели очаг сопротивления насильственной румынизации республики, ее дрейфу в НАТО, геноциду русскоязычного населения, — наши единомышленники пришли к власти!
Мы были окрылены: первая победа коммунистов на территории павшего Советского Союза! Мы твердо верили — новый президент, избранный русским гетто Молдовы, выполнит три своих обещания, которые, как молитвы, твердил каждый его избиратель.
Вернуться в лоно России.
Освободить русских жителей от румынского языкового гнета.
Решить проблему Приднестровья.
Воронин победил — и потянулось время ожиданий. Ждали униженные русские Молдовы — собрались, поднатужились, взгромоздили Воронина на свои плечи, возвели до небес и теперь жадно глядели в высоту, веря его обещаниям. Ждали патриоты России — вперив взоры в виноградную республику, не моргая, боялись пропустить первые, пусть робкие, шаги президента-коммуниста. Ждали приднестровцы — вот-вот рухнет страшный пресс кишиневского давления на непризнанную республику, натовцы и румынские националисты будут отброшены от Днестра, и два его берега заживут мирно и счастливо, как в годы нашей Родины.
Но случилось обратное. Молдавские вина скисли. Облик Воронина стал растворяться в едком кишиневском воздухе, его фигура теряла очертания и распадалась, и в краткий срок иллюзорный коммунист обернулся страшной хищной птицей, черным вороном. Расправил злые крылья над Днестром, каркнул, тяжело, низко взлетел над рекой, отразил в жадных зрачках прекрасную землю, возжаждал проглотить ее всю, целиком, и принялся кружить, словно над жертвой.
Сначала Воронин отказался от России. Растоптал собственное обещание вступить в Союз России и Белоруссии. Активизировал контакты с НАТО. С новой силой потребовал вывода 14-й российской армии. Продолжил строить враждебный России союз ГУУАМ. Клятвенно расписался в "преемственности курса" и "выполнении Молдовой международных обязательств".
Затем Воронин отказался от русских — от тех, кто его избрал, кто видел в нем избавителя. Окружил себя националистами и румынскими агентами, не ввел в свое правительство ни одного "представителя этнического меньшинства". Потребовал от русских жителей поголовно выучить молдавский язык — "ведь все молдаване знают русский!" И, словно насмехаясь над ними, немногими, предложил сделать русский язык вторым государственным… через референдум — и это в республике, русскоязычное население которой не превышает трети. "Прежде чем решать вопрос языка, нужно на этот язык народу что-нибудь положить", — слова новоизбранного резали русских без ножа.
Да ладно бы только русских — Воронин своих собственных соплеменников за полгода власти довел до такого тяжкого состояния, что ныне пол-Молдовы перебирается зимовать в Приднестровье, подальше от своих замерзших, погруженных во тьму, неработающих сел и городов.
А затем настала очередь Приднестровья. Против ПМР Воронин развернул настоящий "дранг нах Остен". За каких-то восемь месяцев с момента своего воцарения, президент-коммунист применил к Левобережью все разнообразие средств, кроме открытого военного вторжения.
Были "акции прямого действия", когда Воронин, окруженный сворой репортеров, в сопровождении вооруженной охраны, без договоренности, нахрапом, пытался въехать на территорию суверенной республики, был справедливо остановлен на границе и выслан обратно.
Были провокационные заявления Воронина "начать все с чистого листа" — строить отношения с ПМР, позабыв про молдавский сепаратизм 90-го, агрессию и кровь 92-го, про 64 договора, подписанных между республиками.
Не забудут в ПМР и откровенно недружественные акты, когда Воронин немедленно отпустил в Румынию террориста Илашку, переданного ему Приднестровьем в знак доброй воли — чтобы судить и покарать военного преступника на территории самой Молдовы.
Были шельмования грязью руководителей ПМР, с которыми "невозможно договариваться", которые сплошь — "коррупционеры и диктаторы", "разыскиваемые Интерполом".
До сих пор, несмотря на все соглашения, продолжается блокада ПМР — экономическая, банковская, таможенная, дипломатическая.
Было и жесточайшее давление со стороны Кишинева на недавних выборах президента ПМР, когда Воронин откровенно выступал против Смирнова, набравшего четыре пятых от всех голосов. Человек, называющий себя коммунистом, готов был поддержать хоть черта, лишь бы тот оказался более лоялен к Кишиневу и принес ему на блюдечке ключи от последней советской республики.
"Отдайте мне Транснистрию! — каркал черный ворон. — Без экономического потенциала Восточных территорий мне не поднять Молдову!"
Приднестровцы, эти замечательные советские люди, ошарашенные, недоумевающие, вглядывались в хмурую птицу и не могли понять. Может быть, это Снегур, вернувшийся из политического небытия? Или Лучинский — перевертыш, отрекшийся от своей партии и своей Родины? Нет, кто-то иной.
С первыми двумя все было ясно. Снегур желал покорить Приднестровье румынскими войсками и молдавскими полицаями, и приднестровцы дрались с ними насмерть, отстаивая родной край и весь Советский Союз. Лучинский думал поставить ПМР на колени с помощью блокады и натовской угрозы, — и приднестровцы потуже затягивали пояса, сопротивляясь этой "холодной войне", наивно веря: Россия-матушка их не бросит.
Воронин — страшнее их обоих. Прекрасно понимая, что с помощью Запада проблему не решить, он хочет одолеть Приднестровье руками Москвы. С блаженным видом Воронин принимает Примакова и его проект "особого статуса" для ПМР, на деле значащий полную ликвидацию суверенитета Левобережья. Тонет в объятиях Геннадия Андреевича, сладко воркуя о коммунистическом интернационализме и общерусской ойкумене. Лучась от добродушия, жмет ручку Путину, подписывает с ним "базовый договор", в котором о Приднестровье нет ни слова.
С одним Воронин посудачит о "старых добрых временах", другому предъявит красную книжицу партбилета, третьего растрогает клятвами о едином геополитическом пространстве. И вот уже в Москве убеждены, что Воронин — искренний союзник России. Что он — наш, русский, ультралевый, "старосоветский", политически проверенный, экономически привязанный к трубе газопровода. Что он — вождь своего народа, которому для полного счастья не хватает самой малости.
Покончить с "приднестровским сепаратизмом".
И Россия начинает травлю Приднестровья — единственного на постсоветском пространстве региона, в котором восставшие против национализма люди сражались не просто за свою землю, но за исконно российскую территорию. Травит политически, засылая агентов влияния в попытках расколоть единое общественное поле ПМР. Изводит дипломатически, когда разнообразные "посланники Москвы" отказываются даже встречаться с властями ПМР. Преследует экономически, угрожая российским же фирмам, осмелившимся сотрудничать с приднестровскими заводами. Душит энергетически, взимая плату за газ как со страны дальнего зарубежья. Наносит информационные удары, когда на российском государственном телеканале лидеров ПМР приравнивают чуть ли не к колумбийским наркобаронам и чеченским террористам. И все это Россия осуществляет с одной-единственной целью — помочь Воронину уничтожить Приднестровье в обмен на его голословные, цыганские заверения в преданности — и ни на что больше!
Такое уже было — с Кучмой на Украине, который взошел на трон на протестном голосовании русских и бедных. Сколько было планов, обещаний, объятий! Но сегодня в Крыму ликвидированы последние признаки русской автономии, Черноморский флот больше не существует, НАТО облюбовало полтавские просторы, православные церкви захвачены униатами, а во Львове запрещены русские песни.
Было и другое: в российской глубинке к власти приходил губернатор-коммунист. Почти сразу обращал область в свою вотчину, окружал себя проходимцами, сам превращался в "красного капиталиста", а методы "хозяйствования" сдирал с Лебедя да Абрамовича.
С болью наблюдая все это, мы, патриоты России, должны сделать выбор: кого поддерживать, с кем связать свою веру и отвагу, кого считать своим? Дутыша Воронина, который, назвавшись коммунистом и прикрывшись левой риторикой, изводит свой народ и жаждет националистического реванша? Или ПМР, в которую мы за двенадцать лет вложили столько силы и столько слез, что она стала намоленным, святым для нас местом? Президента Молдовы, которого мнит союзником Путин и которого, по закону коммунистического интернационала, поддерживает КПРФ? Или икону Приднестровья?
Наш ответ ясен и прост. Мы — за Приднестровскую Молдавскую Республику!
Денис ТУКМАКОВ
1.0x
