ПИСЬМО ЛАТИНСКОМУ ДРУГУ
33(402)
Date: 14-08-2001
ИЗ КАЗАНИ, ПРОЕЗДОМ
Тит и Ливия приветствуют Главка!
Не верь, что подражания или копии хуже оригинала — они лишь имеют свойство умножаться до бесконечности. И не думай, будто хотим огорчать тебя сравнениями с предшественником. Тем более не услышишь ты никакого упрека за все, что таишь от непосвященных, не доверяя великому Платону, который полагал андрогина идеальным образцом человека. Друг наш Главк, здесь тебе нечего стыдиться!
Встревожило иное — ты одобряешь желание сразу многих прокураторов республик и провинций бывшей империи научить своих подданных письму на основе нашего алфавита. Что же, сегодня это их право — равно и ты имеешь право оценивать их поступки сообразно со своим разумением и совестью. Но что ты наделал, Главк! Среди ученых мужей всегда несложно найти такого, который за умеренную благосклонность любого Мецената докажет черноту белого и, соответственно, белизну черного.
Однако если ты, истинный патриций духа, вдруг решил воспользоваться услугами подобного человека — не допускай, чтобы другие смеялись над ним, и хотя бы сам не смейся над ним прилюдно. Это унизит не его, но тебя. И не обольщайся тем, будто смеха твоего никто из непосвященных не расслышит. Иные лишь притворяются непосвященными, другие уже от рождения имеют тонкий слух.
Как можно было допустить, чтобы избранный тобой среди многих достойных ученый муж, которого ты призвал воспеть похвалу одному из народов бывшей империи, происходил из другого народа, до сей поры враждебного старшим родичам первого, и враждебного настолько, что претерпел от них чуть ли не геноцид? Не сочтут ли сами воспеваемые, что за этим панегириком стоит жажда мести, и желание их прокуратора научить свой народ новым буквам не столь хорошо, как могло бы показаться с первого взгляда?
Тем более, что собственную древнюю письменность сам претерпевший геноцид народ бережет как зеницу ока, и ничего иного не хочет. Но, допустим, возлюбленный наш Главк, что избранный тобой ученый муж преодолел порог всякой национальной ограниченности и являет собой пример истинного космополита. Тогда ему вовсе не к лицу взывать к исторически высокой культуре и невероятной опрятности одного народа, противопоставляя эти качества качествам народа имперского, названного менее культурным и опрятным.
А тебе не к лицу в том же выпуске своего ежедневно-независимого свитка сообщать, что страшная болезнь холера, описанная еще Гиппократом и этим летом поразившая главный город здешнего культурного и опрятного народа, является “болезнью грязных рук”. Ты, верно, хотел намекнуть своим новым подопечным, что их, в прошлом культурных и опрятных, довело до грязных рук долгое владычество некультурного и грязного имперского народа. Но ведь и те, и другие помнят, что до крушения империи никакой холеры здесь не было семьдесят лет. Могут еще подумать, что в происходящем виновны нынешние прокураторы, сводящие заботу о своих подданных к начертанию букв, а вовсе не к чистоте рук, которым придется эти буквы выводить.
Видят ли глаза Главка, какая цепь ассоциаций связалась в его свитке: свобода от империи—латинский алфавит—грязные руки—холера? Того ли хотел ты, о Главк?! Или же твое усердие в очередной раз превзошло твое разумение? Неужели ты, истинный патриций духа, и здесь пойдешь путями своего предшественника, публично бичуя себя березовыми прутьями?
Впрочем, на случай, если такая опасность возникнет, разреши передать тебе наш дружеский совет. Чтобы избежать самобичевания, подай пример, и сам откажись от имперской письменности в пользу родного для нас латинского алфавита, а то и более приятной твоему патриотическому сердцу арабской вязи или финикийской слоговой грамоты. Какими новыми красками мог бы тогда заиграть твой ежедневно-независимый свиток! Какой бы успех получило твое начинание у всех жителей бывшей империи! И любой из них мог бы тогда с завистью сказать: “Да, Главку здесь нечего стыдиться!”
Передавай наши пожелания благополучия и здоровья всем твоим прокураторам.
Vale! Даже — Vale Yakshi!
