Author: Валерий Баринов:
21 (182)Date: 27–05–97
_____
_____Валерий БАРИНОВ— прекрасный и тонкий актер Малого театра, после выхода в свет сериала “Петербургские тайны” приобрел бешеную телевизионную известность, сравнимую со славой Вероники Кастро. Наш специальный корреспондентКсения ТЮРИНАвстретилась с “экранным негодяем”, на поверку оказавшимся мыслящим и душевным человеком.
_____— Валерий, вас узнают на улицах, просят автографы. А как все начиналось?
_____— В 17 лет я приехал из Орла в Москву поступать в Щепкинское училище. Я считаю, что Орел — центр России, назубок знаю историю своего города, крепости, поставленной на излучине, где Орлик впадает в Оку. До сих пор живу с ощущением своего родного города. Оттуда Фет, Леонид Андреев. Родина! Выпала радость много читать на радио. Только что в эфир вышел рассказ Куприна. А до него я прочитал почти всего Ивана Шмелева, “Суходол”, “Иду” и “Личарду” Бунина. Как ни странно, прозаик рассказывает про Суходол, а мне видится свое детство. Никогда ни в какой усадьбе не живал, был в рядовой орловской деревеньке, но вот это обаяние запахов, раздольной степи, грибного леса пронизывает сердце. Поэтому легко входить в прозу Бунина.
_____— Вы считаете себя патриотом России? ”
_____— Да, как православный, хотя и нерадивый ученик Спасителя. Верую во Христа. У меня такое устойчивое ощущение, что верил всегда. Раньше была двойственная форма бытия: для политотдела — одно, для себя — другое. Но как бы сейчас ни кричали некоторые “вечнолевые”: “А что же вы тогда?! ”— теперь попрекать за прошлое или выставлять счет — мы не имеем права. Вот за настоящее, за этот беспредел — я выставил бы счет.
_____— Валерий, вы представляете себе, что в процессе реформ и приватизации Малый театр лишается государственной поддержки? Вот его выставляют на аукцион, и бывший Императорский театр становится, скажем, Березовским или Гусинским?..
_____— Нет. Малый театр входит в небольшое число институтов нашей культуры, которые признаны национальным достоянием России. Поэтому такого положения не допускаю. Вообще, театр — довольно дорогая игрушка. В том смысле, что без дотаций, по-моему, он существовать не может. Коммерческие, элитные театры — там дорогие билеты, туда ходят избранные, демонстрируют свои костюмы, наряды, драгоценности. Когда я узнал, что цена билетов в театре имени Чехова — 600 тысяч, я подумал: ну такое искусство “дойдет” до народа. У нас в театре билеты недорогие. Театр должен быть доступен. Артисту, при частном владельце, жилось, может быть, и комфортнее. Но Малый должен быть независимым от финансовых заказов: “Я плачу, и вы будете делать то, что я сказал. ”
_____— Как вам сегодня работается? Может, кризис творческий наступил, потому и брюзжите на “светлое настоящее? ”
_____— В Малом театре я сегодня играю 12 спектаклей в месяц. Иногда исполняю не одну роль, а три. В “Талантах и поклонниках”, например, играю сразу губернатора, чиновника Бакина и князя Дулебова. Может быть, это и кризис — не знаю.
_____— А к контрактной системе, какое у вас отношение?
_____— Я играю еще в нескольких театрах. Появилась возможность идти туда, где тебе интересно, встречаться с тем режиссером, которого ты любишь, — это удачное приобретение нового времени. Раньше это было в кино — встречался с артистами других театров, собирался какой-то свой коллектив. А сейчас кино, к сожалению, — редкость. Сам я называю своих коллег-актеров — “бойцами невидимого фронта”. Где-то мы снимаемся, но никто, кроме участников фестивалей, наш труд не видит. Прокат? Просто смешно — сами знаете, что русских фильмов на экране нет.
_____— Когда вы состоялись как киноактер?
_____— Думаю, в фильме режиссера Леонида Головни “Вишневый омут” по замечательному роману Михаила Алексеева. До того были картины и роли, но не такого масштаба. Фильм сделали в двух сериях, но прокат закапризничал, и пришлось выкраивать “одноразовый” фильм. Мало кто из критиков заметил эту ленту, и понятно. Был 81-й год. На одной встрече со зрителями кто-то меня спросил: “А про что картина-то? ” Я отвечаю “Про русских”. “А кто такие русские? ” — меня спрашивают. “Русские, — отвечаю, — которые не пустили татар в Европу, а потом фашизм в Азию. Про это мы фильм и снимали”. У меня там роль была возрастная. Герой начинает сельским парнем, а заканчивает стариком. Те первые две серии были очень национальными, глубокими, сильными. Картина что-то во мне перевернула. В самом себе — как актере.
_____— Валерий, вы бывали на международных кинофестивалях?
_____— Нет, к сожалению. Не вхож.
_____— А как же тогда приз фестиваля в Анфлере?
_____— Анфлер — замечательный городок на севере Франции, Атлантика. Рядом — Довиль, где снималась знаменитая картина “Мужчина и женщина”. В Довиле проводят свой фестиваль американцы, в Анфлере — русские. Туда я не попал, играл в те дни спектакль. Привезли нашу картину “Агапэ” — в главных ролях я и Алексей Петренко. Французы назвали меня лучшим актером фестиваля. Было приятно, но я тогда замотался и не сразу осознал, что это за премия. Посмотрел репортажи по ТВ, прочел газеты — оказывается, меня называли русским Жаном Габеном. Это не просто лестно, а удивительно… Хотя товарищи по работе подхватили шутливо: ну вот, Жан объявился… Однако звания и премии сами по себе ничего художнику не дают.
_____— И последнее, Валерий. Где снимаетесь сегодня?
_____— После “Агапэ” Байсака была картина режиссера Сухореброго “Бесноватые”. Снимался и снимаюсь у Александра Орлова в многосерийной телеэкранизации многострадального романа Николая Семеновича Лескова. “На ножах”. В прошлом веке провидец Лесков указал на бесов нигилизма и грядущий ужас России. Роман десятилетиями был запрещен к печати в нашей стране. Финансовые трудности — проклятье нынешнего кино — не позволяют работать ритмично, укладываться в разумные сроки. Поэтому болит душа. Бесы мешают… Но выйдет картина, опять станут узнавать в лицо и просить автограф.
_____
