БОЛЬ МОЯ – ЧЕЧНЯ
Author: Анатолий Шавкута
3 (164)
Date: 21–01–97
_____
_____
_____Ночью пришел чеченец. Он снял раму окна и вошел в него, как в дверь.
_____Был он черный и страшный, а может, мертвенный лунный свет делал его таким.
_____Мама упала на колени:
_____— Убей меня! Детей не убивай!
_____— Не бойся, — сказал он, присаживаясь. — Я не убивать пришел.
_____Выяснилось, что он весь день пролежал в саду, глядя на нас и на свой дом.
_____— Ты хорошая хозяйка, — говорил он маме с заметным акцентом, который мне здесь почему-то приводить не хочется (“ты хороший хозяйка” и т. д.) — Ты ухаживаешь за домом. Ты спасаешь его и за это тебе спасибо. Когда-нибудь я вернусь, дом целый будет.
_____— Напрасно, — сказал он, — вы, сажая кукурузу, копаете землю. Она здесь другая. Не надо, чтобы дети обдирали ладони. Нужно взять палку, воткнуть ее в землю и бросить туда зерно. Выше всадника вырастет.
_____Было сестре — семь, мне — шесть, и сельскохозяйственные эти работы нас вконец изнуряли. А маме одной было бы не управиться. Мы копали землю. Пот заливал лицо. Солнце палило. Голод терзал. Мама с трудом держалась на запасах, сделанных сразу же после переселения (были еще во внезапно оставленных домах и кукуруза, и мука, и сушеные фрукты. Только лошади и коровы поумирали без воды, никто их не поил и не ухаживал за ними. Но все что было — растащили быстро, как в ускоренном кино). Надеялись только на будущий урожай. Об этом они с мамой и толковали, и он рассказал ей, что и когда созреет, что можно есть, а чего нельзя, что сажать и как.
_____Они долго говорили, а потом он ушел, поставив раму на место, и мы наконец уснули. Опять беда обошла нас стороной, как и в дни оккупации. Бог, однажды помиловав, оставался верен себе, мы это почувствовали.
_____Через день мама с подругой ушли в горы. Начались челночные рейсы. По ночам они относили в горы вещи — обувь, одежду, а оттуда несли кукурузу. Днем, навьюченные, тащились в город, километров за тридцать. Там обменивали кукурузу на товар. Тем и спасались.
_____В горах шла война. Туда уходили роты. Оттуда везли закрытые гробы. Рассказывали о зверствах чеченцев (“Руку отрубил с часами”. “Глаза выкололи”), об их неуловимости (“Ему хорошо. Он у себя дома. Сидит за скалой и ждет. А ты его не видишь. На смерть идешь”). Наезжали бандиты русские — грабить недограбленное: головки от швейных машинок, ковры, утварь.
_____Шла война. Шло истребление.
_____А мама с подругой относили в горы вещи, забирали там кукурузу.
_____Где-то отец форсировал Вислу, зарабатывал себе третий Орден Славы. Где-то гибли сотни тысяч солдат, спасая Родину. Здесь гибли десятки, ни в какое сравнение с теми потерями не идет. Но эта война была рядом. Мы жили в постоянном страхе (“Нападут, вырежут, отомстят”). Голод свирепствовал. Все было вокруг чужое, пугающее.
_____Но уже буйно расцвели акации, созрели первые ягоды тутовника, уже завязались и крупнели на глазах абрикосы, алели вишни, ростки кукурузы тянулись вверх… Начиналась жизнь! Наша новая жизнь на Кавказе.
_____Все мрачное забывалось.
_____Это потом, когда мы с отцом на его инвалидной коляске приедем в наш (или не наш, не знаю) дом, к его гостеприимному хозяину, потом мы вспомним и те жуткие годы, и ночной визит его (со смехом вспомним, с обыгрыванием сцен, как в народном театре). Потом, потом, потом…
_____Жизнь набирала силу. Война в горах затихала. Большая война подходила к концу. Все вокруг ликовало.
_____Родина моя, Чечня! Ты вскормила меня и поставила на ноги. Твой хлеб я ел и пил твою воду, твои фруктовые соки, твое молодое вино. Солнце твое обжигало меня, родники охлаждали.
_____Было ли это, Господи!
_____Закончилась война. Возвратился отец. Вырастил сад. Новый дом поставил. А потом мы уехали в город, так манивший меня с детства (“Нельзя, чтобы Толя был там один, — говорила мама. Пропадет. Ему учиться надо”).
_____Техникум, институт, просторы России. Стройки, аврал, изнуряющая гонка века. И только в отпуске, начиная с аэродрома, с первого глотка целительного воздуха детства, я отходил, приходил в себя, смягчался душою. Я смеялся безмятежно и жил, как в детстве — защищенно.
_____Помнишь ли, Дина, сестренка моя, как ты ждала меня на перекрестке, на углу Субботников и Ленина, подбегала радостная, счастливая: — Толя приехал!
_____Нет больше нашего города. Никто там теперь не порадуется за меня, не погорюет в дни ненастья. Нет у меня малой родины. Те — погибли, иных — разметало.
_____Помнишь ли, Тая, племяннушка моя, как ты бросалась мне на шею, замирала от счастья: — Дядя мой милый приехал!
_____И мы, отпраздновав встречу, летели по нашему цветущему городу, где каждый камень был знаком, каждое дерево помнило.
_____Некуда больше мне приезжать. Нет больше нашего города.
_____Помнишь ли ты, Саид, как возвращался из Надтеречного, мы остановились на перевале, на любимом месте любимого твоего поэта Яндиева, и замерли в восторге. Огни Терской долины зыбко колыхались позади, ярко сверкали внизу перед нами. Город! Достали вино, расстелили скатерть. Читали стихи, говорили высоким слогом.
_____Было ли это?
_____Я знаю причины войны. И ты знаешь. Мы многое знаем, Саид. Нас убивать надо, слишком мы многое знаем.
_____Но вот, что я думаю. Есть Божий суд. Он не оставит виновных. Проклятия матерей всех погибших, их вдов и сирот, сестер и братьев не оставят в покое переступивших законы чести и совести. Страх перед людским судом и перед Божьей карой не оставят в покое до самой смерти. Печать вырождения ляжет на лица их потомков. Есть Божий суд!
_____Танки стоят под Грозным. Боевики уходят из города. Мир, затишье…
_____Нас это не обманывает. В сердцах у воевавших накопилось столько боли, ненависти и обиды, что просто так, за несколько дней, по чьему-то хотению, по-щучьему велению этот костер не затушишь. Разве что Провидение и Вера нас не оставят. Разве что…
_____Новая война странным образом повторила для нашей семьи те далекие, сороковые годы. Отца с сестрой вывезли из города соседи-чеченцы. Днем спали, к ночи находили знакомых часовых и проезжали мимо поста. Опять спали, обедали, ждали ночи… Как в ту, Большую войну, выбирались из котла. Отец вскоре умер, лишенный своего дома, сада, привычного образа жизни. В списках погибших не значится.
_____Простые люди спасали друг друга. Они не понимали, что происходит. Они искали виновных и не находили. Они обвиняли и тех, и других, и третьих. Сердца их разрывались, рушились дома. Погибали невинные. Если бы кто-нибудь нам сказал об этом несколько лет назад, мы рассмеялись бы: “Лечиться тебе надо! ”
_____Теперь мы знаем: все у нас возможно. Мы знаем, что можно раскромсать Отечество, равнодушно пройтись мясницким ножом по живому телу Родины, расчленить ее страдающую, мучающуюся плоть и сказать себе гордо: “Я вошел в историю! ” (Сам слышал, до сих пор озноб в душе). Можно грабить, убивать от имени Отечества, покупать на наворованные деньги земли в Калифорнии, растлевать души малолетних самыми худшими “западными” образцами, морить голодом стариков… Все можно.
_____Война в Чечне — всего лишь часть общего горя народа. Это самый мрачный пример того, что происходит в России. Если здесь все дозволено, то там — тем более.
_____Я знаю, есть у нас — и внизу, и наверху — люди, пытающиеся спасти страну. И мы выживем… Но какой ценою?
_____Мы выживем, во что бы то ни стало. Страна великих мастеров, умов, талантов. Страна просторов. Таинственная наша, великая страна. Мы не имеем права тебя предавать. Мы обязаны тебе своим рождением.
_____А пока что я плачу о тебе, мой город. Ты встаешь передо мною во всей своей южной красе, во всей своей неповторимости. Память не уничтожишь. Помню, всегда буду помнить.
_____Скоро осень. Лучшая пора на Кавказе. Тепло на улицах. Не душно и не жарко. Просто тепло и хорошо. Солнце светит вполсилы. Опадают желтые мягкие листья. Их жгут, сметая в рыжие кучи, и светлый дым стелется над тротуарами, потихоньку истончаясь и превращаясь в жемчужную дымку. Сверкает вдали Кавказский хребет, в летние дни затянутый пылью и влагой испарений. Воздух чист и пахнет арбузами. Справляется пир осеннего урожая. Горят в квартирах конфорки газовых плит, капает сок из светлых сосков алюминиевых соковарок. Томительный кисловато-сладкий запах распаренного винограда растекается по комнатам. На улицах в деревянных, открытых ларях высятся груды сладких малиновых помидоров, светло-зеленого болгарского перца, зеленой петрушки, синих, похожих на отполированные снаряды, баклажанов, разноцветной фасоли. Их несут домой, консервируют, перемалывают, пережаривают, засаливают, маринуют… Каждая хозяйка по своему, по собственному — от бабушки и матери — рецепту, сравнить который с другими почти невозможно — так много оттенков вкуса, сладости, горечи, аромата у каждого из домашних изделий… Отжимают, отцеживают, переливают в деревянные бочки и стеклянные баллоны виноградное вино…
_____Прекрасный, виноградный, баклажановый и помидорный рай, пышный и неправдоподобный, сродни фламандским полотнам, приходит осенью в Грозный.
_____Я видел кусты помидоров в рост человека с гроздьями желтых и красных плодов: вытянутые, как груши — сорт “Дюбаррау”; похожие на зенитные снаряды — “Бычье сердце”; малинового цвета, сладкие и сахаристые, размером с небольшой каравай, килограммовые — знаменитые “Маргло”. Я держал в руках кисти люстрового винограда весом в пять килограмм и не хотел его есть — так хотелось мне показать это чудо друзьям и знакомым. Но показывать было некому — здесь все такой виноград видели и давно привыкли к нему. И я очищал кожуру его прозрачных ягод, каждая размером с добрую черносливу, и съедал их в два и три приема, сожалея что нельзя совместить столько чудных явлений нашей земли — яблоки Алма-Аты, рыбу Байкала, арбузы Баскунчака, батумские мандарины… Хорошо осенью в Грозном.
_____А с Октябрьской горы и с огородов Пальчиковых дач с разных возвышенных окраин города, лежащего в низине, виден другой город — индустриальный. Вся долина, насколько хватает взгляда — сплошной завод. На много километров протянулся он от цеха к цеху, от установки к установке. Трубопроводы, эстакады… Черный лес металлических труб. Пар над градирнями. Нефтеперегонные колонны… Вечером над Заводским районом желтое зарево пронизывает облака, отсвет его виден с любой улицы. Там, в цехах, над которыми встает зарево, куется всесоюзная слава города.
_____Все это — было.
_____
_____ Октябрь 1996 г.
1.0x
