Штирлиц машинально поправил ручку настройки своего приёмника Бляупункт. Московское радио уже третий час передавало концерт «Золото Рейна» «по заявкам наших радиослушателей из Барнаула».
Он больше не мог слышать эту музыку. Но такие соображения в рассчёт не принимались.
Наконец музыка прервалась. Бесстрастный и чёткий женский голос зачитал: «Бараны бредут на север. Поздравляем инженера Нигматуллина с победой на детском музыкальном конкурсе. Вниманию полеводческой бригады: при трамбовке, упаковке, пересылке кизяка просьба соблюдать наши стандарты...»
Когда служивший ключом томик Гётте вернулся на полку, Штирлиц прочёл следующее:
«Юстас - Алексу. В Лиссабоне и Монтевидео циркулируют упорные слухи, что в высшее руководство РФ проник нееврей. Вам предлагается в кратчайшие сроки представить информацию как в плане подтверждения, так и опровержения данной гипотезы...»
«Ничего себе задание! - подумал Штирлиц. - они думают, если я не провалился за эти годы, то я всемогущ. Неплохо бы окончить ешиву, или вообще стать Любавическим ребе. Штирлиц, Мелех га-Мошиях!»
Штирлиц почти не знал еврейских традиций. Ни отец, меньшевик-политкаторжанин, ни лидеры молодёжки Бунда, в которой прошла юность Штирлица, ничего в этом плане не дали.
Для миллионов советских людей, знавших его по телефильмам и анекдотам, Штирлиц был Максимом Максимычем Исаевым. Его настоящая фамилия, Владимиров, была известна единицам: автору, Юлиану Семёнову, его создавшему, главе КГБ Юрию Андропову, поручившему его создать, и тем немногим, кто удосужился прочесть книги. Владимиров – именно под этим псевдо работал прототип, Яков Блюмкин.
В отличие от Агаты Кристи и Чаплыгина, книги Юлиана Семёнова не обменивались даже на талоны вторсырья. Достать тексты было невозможно.
Замысел председателя КГБ состоял в том, чтобы старые борцы смогли публично проговорить темы, которые обсуждались на кухнях: о тупости военных (вермахта), маразме партийных бонз (НСДАП), роли служителей церкви (кирхи), и о том страшном, что ждало нас всех, когда саудиты обрушат цены на нефть. Вывод напрашивался один: пора налаживать диалог с Западом.
Но задание было получено, и Штирлиц приступил к его выполнению. Когда бумага с текстом дешифровки превратилась в пепел, Штирлиц разложил на столе четыре белых листа и написал на них маркером:
Путин (Шаломов), Ельцын (Эльцын), Медведев (Мендель). Напротив фамилии «Шойгу» Штирлиц поставил вопросительный знак с жирной точкой.
Информация к размышлению. Шаломов.
Сомнения в арийском происхождении бывшего полковника спецслужб возникали у многих. Ходили слухи, что его дед служил поваром у Ленина. А Ленин и Крупская, как известно, употребляли только кошерную пищу. Но после Мюнхенской речи многие красно-коричневые записали Шаломова в почётные арийцы, и даже стали уверять, будто существует какой-то «хитрый план» по трудоустройству кислодрищенских литераторов за казённый счёт.
Шаломов часто выходил из образа. Однажды, так прямо и заявил на камеру, мол, сами придурки, а валят всё на евреев.
Штирлиц помнил, как гордо Путин носил ермолку, как прочувствованно возлагал венок в Мемориале Жертвам Холокоста. Среди других евреев, Клинтона, Валенсы, Ясухиро Накасонэ, Путин смотрелся абсолютно органично.
- Нет. Не он. Не верю, как сказал бы Станиславский. Шаломов – наш человек.
Из сообщений центра Штирлиц знал, что после доклада Жукова Сталину о сдаче Киева, Ленинграда и Москвы, евреи в полном составе покинули Россию. Штирлиц не представлял, как русские будут жить дальше: кого проклинать, кого обвинять, на кого валить.
- Ничего, наш русский мужик – крепок. Он умеет варить кашу из топора. Если будет надо, он сделает еврея из кого угодно. Хоть из Черномырдина, хоть из Шойгу. Когда страна прикажет быть евреем, у нас евреем становится любой.
***
Штирлиц не знал, да и не мог знать, что вчера, потрясённый докладом Жукова, Сталин вызвал к себе всех руководителей силовых ведомств.
Он не пригласил их пройти в кабинет, но сам вышел к ним в приёмную, где они стояли навытяжку.
- Как продвигается работа по делу «Консорциум»? – спросил он сразу, не здороваясь.
-Товарищ Сталин, делается всё возможное.
-Не уверен. Не уверен! Кроме того, вас никто не ограничивает: делайте и невозможное. Вы понимаете, что речь идёт о важнейшей стратегической операции: охране психического здоровья русского народа? Какова численность этой группы?
-По некоторым данным, от девяти до одиннадцати человек.
-Почему же их называют «Семибанкирщина»?
-Во-первых, чтобы лишний раз не называть славянские фамилии. Во-вторых, для красного словца, по аналогии с «Семибоярщиной.»
-Да ведь бояр в «Семибоярщине» тоже было не семь! – хихикнул Фитин, но, поймав раздражённый взгляд Сталина, вновь придал лицу серьёзное выражение.
-Эта приблизительность и любовь к красному словцу нас всех погубит. Я вчера, на Ближней даче, смотрел их личные дела. Это же просто случайные люди, с улицы. И на них вы возлагаете вину за сдачу Киева и гибель Общепита? Это сильно смахивает на очковтирательство.
-Товарищ Сталин, но ведь было же письмо Тополя...
-Тополь – известный провокатор. Помнится, он утверждал, что генерал Цвигун был тайно умерщвлён, когда на самом деле он, узнав про свой диагноз, застрелился на глазах у многих людей. И Тополь об этом знал.
-Но был же израильский документальный фильм об олигархах...
-Далеко не всякому документальному фильму можно верить. Даже израильскому. Мы в своё время так нашпиговали агентурой эту маленькую страну, что понять, насколько израильским является тот или иной фильм уже практически невозможно.
Этот фильм мы смотрели. Сплошное бахвальство и позёрство, но никакой конкретики. Механизм того, как именно, каким путём необразованный юноша из Ухты становится олигархом, там не был раскрыт.
Кстати, куда делись капиталы Березовского? Ведь не четыре же его жены поделили их между собой.
Раздался подхалимский смешок всех присутствующих.
-Вы яблоки кушайте, кушайте! – Сталин показал мундштуком на вазу с фруктами.
Никто не двинулся с места.
- Между прочим, это была идея НКВД: держать деньги в зарубежных активах!
-Так точно, товарищ Сталин. Так все делали. И цари, и тов. Ленин, и после него. Куда же их размещать? Не в калошную же фаб...
-Это я уже слышал. А можете ли вы контролировать наши деньги за рубежом?
-В Англии – да. Мы же всё отсудили и у Березовского, и у Пацакашвили. И тот, и другой умерли нищими.
-И где же деньги теперь?
-Ищем, тов. Сталин. Как основная, рассматривается версия о неких двух туристах, прибывших полюбоваться на высокий шпиль местной церкви...
-Какая топорная работа...
-Время дорого, тов. Сталин.
-Но если обнаружится, что активы всё время были под нашим контролем, это подмочит основную версию. Мне нужны факты! Не надо агитировать меня за Советскую власть.
-Факты предоставит агент Краевед.
-Сколько же времени нужно этому вашему Краеведу?
-Максимально? Неделя.
-Хорошо. Запомните, в вашем распоряжении – неделя. Если и после этого руководство страны не услышит внятных объяснений, мы будем считать все эти сказки об олигархах – провокацией.
И все виновные понесут заслуженное наказание. Вы свободны!
